И оказалось, что прежние мои самцы-молодцы — просто
ничтожество рядом с Егором, рядом с его сексуальным умением и талантом, который
он развил до восхитительного мастерства: на радость себе и мне. Все это была
подлинная многоуровневая наука, о которой никто из прежде знакомых мне мужчин
даже не догадывался. Кое-кто из них считался «тузом», если умел применять
десяток-другой различных поз: какая убогость, какая доисторическая темнота по сравнению
с тем, что было доступно Егору! Господи, какое мое личное счастье, что мы
встретились с ним, и какое общее несчастье, что подобное умение — редкость.
Надеюсь — пока редкость.
Однако, прежде всего он поразил меня своей личностью — по
контрасту с тем жалким, нуждающимся в постоянной опеке и заботе, беспомощным
стадом, которое зовется мужчинами. По опыту работы — я несколько летних сезонов
проработала для интереса внештатным экскурсоводом-организатором — каких только
видов и родов растерянности со стороны мужского пола за эти годы я не
насмотрелась! И все это иждивенчество удивительно у них сочетается с наглостью,
самоуверенностью, с притязаниями ко мне как к самке, которая должна быть на
седьмом небе от восторга, что ее соизволил восхотеть тот или иной козел,
воняющий потом, табаком и портвейном. Им даже не понять, как все это потешно
выглядело со стороны: какой-нибудь «метр-ноль пять со шляпой», как говорится,
клеится ко мне, которую при росте сто семьдесят уже не раз приглашали на амплуа
славянской фотомодели, невзирая на, скажем, не совсем уже девичий мой возраст
(впрочем, возможно, и рекламные дельцы тоже своими способами подбивали клинья).
Природа наградила меня и статью и фигурой: в общем, «все при себе» — и все
отличных параметров. И лицо тоже, говорят, очень даже выразительное, хотя
курносое, и сероголубые глаза, как прожектора (особенно, если незаметно
поработать с веками тушью и кисточкой), и золотистые волосы, густые, долгие,
предмет немалых хлопот, но и гордости. Да и под пышными волосами прячется не
такое уж совсем серое вещество — оно позволило мне без особых перенапряжений
стать кандидатом не каких-нибудь, а технических наук.
Я создана Творцом, чтобы быть замужем, как за каменной
стеной, принимать опеку и восхищение своего единственного мужчины и платить ему
любовью, преданностью, самозабвенной заботой. Так нет же! Всегда и всюду я,
женщина, должна была этот «сильный пол» вести за ручку, наставлять,
обеспечивать и взамен испытывать лишь притязания на свой передок. Да посмотрите
объявления хоть в газете «Шанс», хоть в другой. Все мужчины ищут для встреч
женщину с квартирой. То есть ты, женщина, обеспечь ему удобное место, стол с
водочкой накрой, а на сладкое себя предложи! Да не забудь еще перед тем свое
фото прислать: он желает порыться-покапаться, повыбирать, которая ему
поугодней, а, точнее говоря, поудобней… Тьфу, прямой паразитизм, другого слова
не нейду! Насколько женские объявления все-таки духовнее: ищу спутника,
подходящего по знаку Зодиака, по интересам, по любви к детям. А эти!..
Повествование «о семейной жизни», к сожалению, в эту
«экскурсионную» ситуацию ничего принципиально нового не вносит: мои мужья были
самовлюбленными эгоистами, чья жалкая сущность была упрятана в эстетически
привлекательную, вполне мужественную оболочку. Но и тот, и другой с какой-то
лихорадочной поспешностью отдали мне вожжи от семейного экипажа и сразу же,
вместе с сердцем отдали и кошелек: владей домом, финансами и хозяйством, а мы
уж как-нибудь перебьемся на своих подленьких заначках. Так тянулись годы, а дальше
и второе десятилетие семейной жизни потекло, как вдруг на новогодней вечеринке
я оказалась рядом за одним столом с человеком, что говорится, не нашего круга и
не нашего возраста. Знаю теперь, что это со всех точек зрения случайно не было.
Конечно же, постаралась «подруга», которой нужно было на этот вечер (и на
многие другие тоже) отвлечь мое внимание от ее отношений с моим супругом. Она
добилась своего: низкий поклон ей и благодарность на всю оставшуюся жизнь!
Я обратила внимание на спокойного, неразговорчивого соседа
не только потому, что спортивная фигура его заметно контрастировала с брюшком
молодых мужчин, а представительная сила плеч и рук всегда импонировала мне в
субъектах противоположного пола. Но главное, за что зацепился мой мимолетный взгляд,
были резкие морщины у губ на его лице — следы не столько прожитых лет, сколько
пережитых бед. Именно они заставили меня попристальнее взглянуть на него, ибо
на лицах своих сверстников никаких следов страданий я никогда не наблюдала: не
считать же за переживания пьяные слезы, которые у этих всегда лежат недалеко.
Он в это время вежливо говорил с кем-то через заставленный едой стол, в профиль
ко мне.
Нас представили, он улыбнулся мне и крепко, но не больно
пожал мою руку. О, боже! Его глаза! По-рысьи ясные, их взгляд источал такую
спокойную силу и внутреннее самообладание, что все мое существо сверху донизу
пробил заряд в миллион вольт: «Он пришел! Это мой господин!» До этой секунды я
и слова такого применительно к себе представить не могла, но, видимо, все, что
накопилось за эти годы, разом взорвалось — из-за потока его спокойной силы,
уверенности, мужского лидерства, исходящие от него. Я въяве увидала Мужа, это
было главным, а все остальное было ничтожным и частностями! Внутренние центры
моего тела и моей головы наполнились мощным и ровным теплом, я ощутила их
расширяющуюся жаркую пульсацию. Да, сверху донизу проскочил разряд и все, что
можно, возгорелось.
Началось застолье. Он принялся загружать снедью мою тарелку.
Я светскивежливо, внешне безучастно, спросила его, чем он занят. Он улыбнулся и
с неведомой в моем кругу открытостью сообщил сразу главное, что вот после
неожиданной демобилизации оказался выброшенным на берег, как рыба после отлива,
но околевать не думает, а, напротив, хочет создать не много не мало
типографический концерн, который на лучшем в мире оборудовании будет печатать
географические карты всех масштабов и назначений, в том числе и
специализированные путеводители, и многое другое. Я высказала мнение, что все
это, наверное, организовать будет очень трудно.
Он улыбнулся, взял со стола салфетку и нарисовал на ней
«ромашку»: кружок с лепестками, то есть важными составными делами, каждое из
которых требует своего особого решения, а все вместе способны образовать
чудесный цветок — красивое и очень перспективное дело! Я сидела молча,
приспустив веки, впитывая в себя эту уверенную, веселую, непоколебимую
увлеченность человека, который все потерял, и наслаждалась своим ощущением, как
потоком кислорода после асфиксии. Рядом с ним я почувствовала себя Женщиной: он
воплощал собой ту идею лидерства, душевной силы, о которой я, как теперь ясно
поняла, тосковала всю жизнь!
По-видимому, он ощутил что-то необычное в моем внезапном
молчании, внимательно взглянул на меня и вдруг спросил:
— А вы не хотели бы помогать мне в этом деле? —
Очень даже хотела бы! ответила я раньше, чем успела что-нибудь подумать. Так
моя судьба была решена навек. Он на мгновение положил свою руку поверх моей и
сказал: Договорились!
Я только кивнула головой. Говорить я не могла, потому что в
душе моей случился обвал. Я оглохла. Тут очень кстати принесли смену еды, все
начали ее друг другу на тарелки накладывать, наливать рюмки, поднялся гомон,
стали пить в честь сорокалетия того приятеля мужа, у которого и собрался этот
новогодний сабантуй. Олег, мой муж, тоже что-то произносил, чокался через стол,
затем подошел ко мне, по-хозяйски положил на плечо руку, что-то
покровительственно вещал. А я заметила какой-то безразличный, мимолетный взгляд
Егора, брошенный на нависающее чрево моего благоверного, и вдруг увидела Олега
его глазами: еще молодого, но уже заплывшего жирком, скрывающего за своим
громким смехом и активной суетней внутреннюю неуверенность. И как в озарении в
мгновение ока у меня связалось воедино сто незаметных штрихов, и я поняла
достоверно, что врал он мне недавно насчет своей служебной поездки: никуда он
не ездил, а жил эти дни у Дианы, с которой вроде бы невзначай оказался сейчас
рядом б застолье, но меня это понимание совершенно не задело, хотя перед тем я
удивилась ее блеснувшему, какому-то победоносному взгляду, брошенному из-под
век на меня. И в душе моей сам собой родился большой-большой вопрос: а зачем
мне, собственно говоря, Олег?.. Так разом была определена и его судьба, хотя,
конечно, к подобному решению я шла исподволь все последние годы. Просто мне не
с кем было его сравнивать: собственно говоря, особых различий между ним и
мужьями моих подруг я просто не наблюдала (в том числе и в постели).
