— А как во всей этой истории замешан «Золотой рассвет»?
— Как только они нашли способ поразить вирусом целый корабль людей, им понадобилось проверить его смертельность.
— На своих же? — ужаснулся Кабрильо.
— Возможно, это были как раз те, кто этот вирус и разработал. Нужно было замести следы.
— Боже праведный! Но почему?
Кусочки головоломки лежали под носом, но как собрать их в единое целое, Хуан не знал. Чего вообще добиваются респонсивисты, убивая пассажиров лайнеров? Ответ был неизменен: ничего.
Допустим, террористические организации могли бы пойти на такое, и Хуан думал, что одна из них и спонсировала всю затею, но у респонсивистов и так денег было пруд пруди от их последователей из Голливуда.
Они выступали за контроль за ростом населения. Неужто они всерьез рассчитывали изменить ситуацию с перенаселением убийством 15—20 тысяч пенсионеров? Если это действительно так, то они способны на куда более страшные вещи.
Пазл дразняще вертелся в голове Хуана, но ему никак не удавалось найти недостающую часть головоломки.
— Мы что-то упустили.
Катер начал тормозить: они вошли в гавань и приближались к пирсу у фешенебельного ресторана. Официант поливал причал из шланга, готовясь к набегу утренней толпы, жаждущей опохмелки.
— И что же мы упустили? — уточнил Эрик. — Эти тронутые собираются отравлять пассажиров лайнеров токсином с подтвержденной стопроцентной летальностью.
— Не стопроцентной. Джани ведь осталась жива.
— Так она дышала резервным кислородом, — напомнил ему Эрик.
— Несмотря на канюли, она все равно вдыхала часть воздуха из вентиляционной системы.
— А если вирус переносится не по воздуху? Они, например, могли отравить еду или воду, а она просто не пила или не ела.
— Да ладно, Эрик, не глупи. Им нужно было поразить всех одновременно, иначе кто-то успел бы позвать на помощь. Нельзя же было заставить всех сделать глоток воды в один и тот же момент. Значит, отравление пищи можно отбросить.
Стоун с досадой почесал затылок.
— Вы правы, простите. Переборщили с «энергетиками».
— А что, если нападение на «Золотой рассвет» было всего лишь отвлекающим маневром, а вовсе не частью их основного плана?
— Что вы имеете в виду?
— Не знаю, так, мысли вслух. Респонсивисты ведь уже достигли практически стопроцентного результата на том судне два месяца назад.
— На «Судьбе».
— Да-да, на «Судьбе». Им просто незачем было проворачивать это на еще одном корабле. Они ведь уже добились, чего хотели.
— Так людей на борту «Рассвета» просто убрали как свидетелей?
— Не знаю я, — повторил Хуан. — Слушай, сейчас мы на личном самолете отправляемся в Манилу. Я позвоню Лэнгстону и все ему расскажу. Если он и не начнет копать под Сэверенса, то, по крайней мере, предупредит круизные компании о возможной угрозе теракта.
В том, что Оверхольт примет информацию Кабрильо к сведению, он не сомневался, но, скорее всего, никто и пальцем не шевельнет. После теракта 9/11 заявления о незначительных угрозах теракта сыпались отовсюду, но, как и в случае с мальчиком, который кричал «волки», мало кто уделял им внимание.
— Донателла?
— Да-да, капитэн.
— Не затруднит ли вас отвезти моего юного друга обратно на судно? Запишите это на оговоренный с вашим боссом счет.
— С удовольствием.
Хуан повернулся к Эрику.
— Продолжай в том же духе, сообщи, как только что-то найдешь.
Линк и Кабрильо сошли на пирс, таща свои сумки.
— Что это она там дала тебе? — поинтересовался Хуан.
Линк вытащил из кармана кожаной куртки небольшую визитку.
— А, это? Ее домашний и мобильный.
— Ты даже сейчас находишь время думать о сексе?
— Председатель, цель нашей жизни — размножение и эволюция, и уже совсем скоро ей станет меня не хватать.
— Размножение и эволюция, говоришь? — хмыкнул Хуан. — Ты прямо как Стоуни с Мерфом.
С одной только разницей, Председатель: я хожу на свидания, а эти о них только мечтают.
ГЛАВА 21
Макс Хэнли вынырнул из забытья. Боль исходила из лодыжки и головы. Пульсирующим потоком она разливалась по всему телу, словно волны бушующего моря. Первым желанием было потереть виски и посмотреть, что с ногой, но, даже едва соображая, он понимал, что должен сохранять неподвижность — по крайней мере, до тех пор, пока не восстановится полностью. Он и сам не знал почему, просто так надо было. Время шло. Может, пять минут, может, десять. Единственным ориентиром было ритмичное биение в голове и отдававшаяся с каждым ударом сердца боль в ноге.
Постепенно приходя в себя, Макс понял, что лежит на кровати. Простыней и подушек не было, только жесткий матрац. Он попытался чуть сместиться в сторону. Что ж, по крайней мере, ему оставили трусы-боксеры, хотя Макс все равно чувствовал стальной холод вокруг запястий и лодыжек.
Внезапно все стало на свои места. Зелимир Ковач, бегство Эдди и последовавший за ним приторно-сладкий запах тряпки, которой ему зажали рот и нос. Голова раскалывалась от действия наркотика.
Макс все вспомнил. В фургоне Ковач вколол ему ровно столько снотворного, чтобы сделать его вялым и податливым, как перебравший на вечеринке подросток. Ковач провел по его телу металлодетектором, и, как только тот запищал над ногой Макса, серб разрезал ему штанину. В мгновение ока отыскал шрам и без всяких церемоний вонзил нож в мягкую плоть. Несмотря на анестезию, ошеломляющая боль, подобно электрическому току, прошла по телу Макса. Он заорал, прикусив кляп, и попытался вырваться от мучителей, но кто-то крепко прижимал его плечи.
Ковач продолжал орудовать ножом, расширяя рану, затем запустил в нее пальцы. Поток горячей крови струился по ноге. Макс не переставал бороться, хотя шансов у него было мало. Ковач спокойно ковырялся в ране, не утруждая себя ношением перчаток и не замечая, что его рукав уже был насквозь пропитан кровью.
— Ага, — вытаскивая руку, наконец сказал он.
Подкожный передатчик формой и размерами напоминал наручные часы. Ковач поднес его поближе, давая Максу глазами рассмотреть его. Затем серб швырнул маячок на пол и принялся колошматить по нему рукоятью пистолета, пока от маячка не остались лишь мельчайшие пластиковые осколки.
Вкалывая Максу очередную дозу снотворного, он шепнул ему на ухо:
— Конечно, я мог бы и сразу вколоть тебе лекарство, но так было бы неинтересно.
Это последнее, что помнил Хэнли.
Он не имел понятия, где находится и как долго его здесь держат. Хотелось пошевелиться, потереть виски, осмотреть ногу, но Макс был уверен, что за ним наблюдают, да и много ли он сделает в наручниках? В комнате больше никого не было. За это время он уже точно услышал или почувствовал бы их присутствие, даже с закрытыми глазами. Нужно тянуть время и не давать врагам знать, что он пришел в себя. Чем дольше он протянет, тем слабее станет эффект снотворного. Если он правильно понимал, что его ждет, ему необходимо быть в лучшей форме.
