— Ты же меня знаешь, — издалека начал он, — я левак чистой воды. Всегда голосовал за демократов, терпеть не мог республиканскую партию, занимался благотворительностью, ездил на электромобиле. Я ничем не отличался от остальных в Голливуде.
— Ой, только не говори, что пошел в консерваторы! — в притворном ужасе прошептала Гвен. Политика ее ни капельки не волновала.
— Да нет, не в этом дело. Это я так, для контекста. Все изменилось 11 сентября. — Гвен побледнела от одного упоминания этой даты, словно почувствовала, к чему он ведет. — Моя сестра летела из Бостона навестить меня.
— Не продолжай.
— Она была на самолете, врезавшемся в северную башню ВТЦ.
Гвен наклонилась и мягко взяла его за руку.
— Боже, мне так жаль. У меня и в мыслях не было.
— Мне не хватило духу рассказать кому-либо.
— Так вот почему ты ушел. Из-за смерти сестры.
— Не совсем, — продолжил Кевин, — ну, то есть да… Не знаю.
Я вернулся к работе три недели спустя после поминальной службы, попытался вернуть все на круги своя, понимаешь? Занимался гримом для той злосчастной драмы… Не буду говорить, какая звезда в ней играла, ведь сейчас она еще ярче, чем тогда. Она сидела в кресле, разговаривала со своим агентом о теракте.
Она сказала что-то вроде: «Знаешь, то, что случилось с теми людьми, поистине ужасно, но эта страна такое заслужила. В смысле, посмотри, как мы обращаемся со всем остальным миром. Неудивительно, что они нас так ненавидят». Это довольно распространенное мнение, — добавил Никсон, — что сейчас, что тогда. Но затем она сказала, что погибшие — в том числе и моя сестра — виноваты в терактах не меньше.
Я ушам своим не верил. Моя сестренка в свои двадцать шесть начинала медицинскую карьеру, а эта переоцененная блондинка сидит тут и разглагольствует, что в терактах виновата моя сестра. Это стало последней каплей, Гвен. Народ в Голливуде столь удален от реальности, что я больше не в силах был мириться с этим. Я послушал разговоры остальных в нашей индустрии, и, как выяснилось, большинство разделяло ее мнение. Нет, я могу понять все эти «во всем виновата Америка» и прочее. Но что действительно выводит меня из себя, так это то, что подобные люди, видно, не считают себя частью этой самой Америки.
Кевин умолчал, что после этого пришел прямо в ЦРУ и предложил свои услуги, а также что ему тут же предложили куда более сложную и захватывающую работу в «Корпорации». Вероятней всего, Лэнгстон передал его документы Кабрильо еще до того, как их успели рассмотреть в ЦРУ.
Приспособиться к безбашенному ритму военизированной группировки Хуана оказалось на удивление легко, и Никсон впервые понял, в чем привлекательность службы в вооруженных силах. И это были даже не приключения, напротив, большую часть времени практически ничего не происходило. Нет, Дело было в товариществе, в чувстве верности, объединявшем этих мужчин и женщин. Они обещали себе стоять горой друг за друга, и о столь прочных связях в группе Кевин мог только мечтать.
Впрочем, за время службы на «Орегоне» он не сильно изменился. Все так же жертвовал деньги на нужды либералов, голосовал за демократическую партию, если не забывал взять открепительный талон, и все тот же электромобиль ждал его на стоянке в Лос-Анджелесе. Кевину всего лишь нужно было чуть больше свободы.
— Ох, мне так жаль, — в наступившей тишине произнесла Гвен, — я никогда не задумывалась об этом.
— Как и я в свое время, но теперь…
Кевин притих и молча пожал плечами. Он понимал, что поставил ее в неловкое положение. Может, не так уж и мало он изменился.
Дверь трейлера внезапно распахнулась. Будь то интервью на ток-шоу или красная дорожка премьеры нового фильма, присутствие Донны Скай всегда словно озаряло все вокруг. Она была воплощением стиля, изящества и утонченности. Ворвавшаяся в гримерный трейлер, спрятав волосы под бейсболку, без косметики, скрывшей бы ее прыщики, она смахивала на взмыленного, уставшего от жизни эгоистичного подростка, ищущего повод для драки. Воспаленные глаза, темные круги и резкий запах вчерашней попойки.
— Вы еще кто такой и что здесь забыли? — грубо обратилась она к Никсону. Голос был охрипший с похмелья. Приглядевшись, она наконец узнала его. — А, вы же Кевин Никсон, верно? Вы были моим гримером на съемках «Фамильных драгоценностей».
— И это был ваш звездный час, если мне не изменяет память, — привставая, ответил Кевин.
— Рано или поздно это должно было случиться, — не скромничая, заметила Донна. Она села в освобожденное Кевином кресло и оглянулась на Гвен. — Сделай что-то с этим мешками под глазами. Пока еще не мой выход, но не буду же я вот так ходить.
Кевин хотел было сказать, что в таком случае не следовало таскаться по клубам в ночь перед съемками, но вовремя прикусил язык.
Гвен бросила многозначительный взгляд на Кевина и защебетала:
— Конечно, конечно, милая, все, что угодно.
— А вы тоже работаете над этим фильмом? — поинтересовалась Донна, пока Гвен возилась с кисточками и обводкой.
— Вообще-то, нет. Я бы хотел поговорить с вами, если не возражаете.
Она удрученно вздохнула.
— A-а, черт с ним. Ну и о чем вы хотите поговорить?
Кевин покосился на Гвен. Та уловила намек.
— Донна, солнышко, может, Кевин поработает пока за меня и вы сможете поговорить наедине?
— Ладно.
Никсон одними губами произнес «спасибо», беря кисть из рук Гвен. Подождав, пока она выйдет из трейлера, он приступил к работе.
— Я здесь по поводу Тома Сэверенса и движения респонсивистов.
Донна моментально напряглась.
— Простите, но эта тема под запретом.
— Это крайне важно. На кону людские жизни.
— Я не желаю говорить об этом, ясно? Можете обсуждать мою карьеру или там личную жизнь, что угодно. Но обсуждать респонсивистов я ни с кем не собираюсь.
— Но почему?
— А потому!
Кевин припомнил уроки Линды по ведению допроса и пару трюков, которым она успела научить его за несколько часов до этого.
— Неделю назад в Индийском океане затонул корабль, забронированный респонсивистами.
— Я знаю, слышала в новостях. Сказали, что их снесло волной, она еще называется как-то…
— Волна-убийца, — подсказал Кевин.
— Да, именно. Корабль потопила волна-убийца.
Никсон молча достал из своего рюкзака ноутбук и, смахнув гору бесполезного хлама Гвен, поставил его на стойку. Пара секунд у него ушла на то, чтобы отыскать нужный файл.
Качество видео оставляло желать лучшего из-за недостаточной освещенности для камеры, использованной Марком на борту «Золотого рассвета», но ужасающие картины гор трупов и рек крови на палубе ни с чем нельзя было спутать. Через пять минут он остановил воспроизведение.
