Чиновник сухо попрощался с водителем и в сопровождении охранников направился к своему дому.
* * *
Владислав ушел в низкую стойку, развернулся на сто восемьдесят градусов и перекатился через левое плечо, оказавшись за спинами нападавших.
Оппозиционеры по инерции наскочили друг на друга. Двое упали.
– Бей его! – истошно заорала толстая бабища в огромных очках и метнула в Рокотова сумочку.
Та пролетела в паре метров от биолога и шлепнулась на траву.
Упавших подняли товарищи, и толпа агрессивно двинулась на Влада.
– Вот мне интересно, – спокойно спросил Рокотов, – чего это вы ко мне прицепились?
– Сексот! – тоненько крикнула толстая бабища.
– Гэбэшник! – взревел перепачканный в грязи молодой парнишка.
– Москаль! – неожиданно громко и отчетливо произнес очнувшийся на секунду Педюк.
– Да мы тебя на куски порежем! – у двоих в руках сверкнули ножи.
«Бакланы, – констатировал Влад и плавно сдвинулся в сторону, уходя на левый фланг растянувшихся цепью оппозиционеров, – мозги заклинило напрочь. Придется бежать. Одному мне с ними не справиться…» Самый смелый внезапно рванулся вперед и оказался в метре от Рокотова.
Мелькнула рука с растопыренными пальцами, будто нападавший намеревался дать противнику. пощечину.
На полпути кисть переоценившего свои силы оппозиционера встретилась с ладонью тренированного бойца. Доля секунды – и средний и указательный пальцы оказались в захвате. Влад немного поддернул парнишку на себя и резким движением сломал оба пальца у основания пясти. Оппозиционер упал ничком на землю. Но на полпути его перекошенное от боли лицо встретилось с предусмотрительно выставленным Рокотовым коленом, в которое юный «борец с режимом» впечатался переносицей. Без сознания он рухнул на дорожку.
Биолог сделал шаг назад.
– Сволочь! – патетически воскликнула толстуха и повернулась к парням.
– Чего ж вы ждете?!
На Влада кинулся самый здоровый, держа в вытянутой руке складной охотничий нож.
* * *
Татьяна Прутько накрутила на палец локон давно не мытых волос и задумчиво уставилась на лежащие перед ней краткие биографические справки.
Листов бумаги было девять.
В верхнем правом углу каждого листа была наклеена фотография «соискательницы» сексуальных домогательств Президента. С черно-белых снимков таращились разномастные мордочки, объединенные лишь одним – у всех в глазах читался правозащитный задор.
Иосиф Серевич вопросительно посмотрел на Прутько.
– Ну?
– Не нукай, не запряг, – недовольно бормотнула Татьяна.
– Ты решать что-нибудь будешь?
– Буду, буду, отстань…
– Давай быстрее. Мне еще материалы в послезавтрашний номер проглядеть надо.
* * *
– Я не могу так, с кондачка…
– А сама не желаешь поискать девушек? – язвительно осведомился главный редактор «Народной доли». – Митинг уже послезавтра. Если мы ничего сейчас не решим, то упустим прекрасную возможность выставить Луку извращенцем и маньяком.
– Время еще есть…
– Тебе это только кажется. Мне надо знать сегодня, чтобы успеть подготовить интервью с ними.
– А они согласятся?
– Опять двадцать пять! Я ж тебе уже сказал, что Вячорка с ними провел беседу. Согласны все. Но девять жертв – это многовато. Выберем двух, и дело с концом. Остальных подключим позже…
– Эта щекотихинская идея мне не очень… – призналась Прутько. – Доказать, что Лука затаскивал баб в постель, трудно…
– Да при чем тут это! – вскипел Серевич. – Пусть он доказывает, что этого не делал. Наша задача – протолкнуть материал. А послезавтра в момент его выступления мы запустим этих баб в первые ряды. То-то смеху будет!
– А менты?
– Что – «менты»?
– Задержат и признанку выбьют.
– Не задержит их никто! Там рядом будут группы НТВ и западников. Все просчитано давно. Как Лука рот откроет, так бабы поднимут крик. У четверых из них есть дети, Маленькие. Вот и начнутся вопли про брошенных чад… Если все удачно пройдет, мы иск в Страсбург организуем. Или в Гаагу. Типа, от имени обесчещенных женщин. Тогда Луку ни в одну европейскую страну не пустят.
– Красиво говоришь…
– Слушай, Таня, не тяни. От тебя одно надо – пальцем ткнуть и данные этих баб к себе записать. Чтоб от правозащитников выступить, Не хочешь, тогда я к Потупчику пойду. Он же у вас председатель наблюдательного совета…
– Вячорка с Худыко вопрос согласовал?
– Естественно…
– Ас Поздняковичем?
– Слушай, на кой нам этот Позднякович, а? Он только формально лидер у народнофронтов-Цев, ты же знаешь… Сам в Польше живет, сюда носа не кажет. В «БНФ» все Худыко решает. Вот с ним Вячорка и говорил.
Пругько провела пальцем по прыщавой щеке. Номинальный глава «Белорусского Народного Фронта» действительно обосновался в Польше. Но не потому, что на родине ему грозили какие-нибудь неприятности, а по более прозаической причине, У Поздняковича в Польше был налажен бизнес по транзиту угнанных в Европе автомобилей, и он не хотел оставлять свое предприятие без присмотра.
У Пругько в фирму Поздняковича были вложены средства. И ей следовало поддерживать с ним дружеские отношения. Иначе в один прекрасный день ей заявят, что деньги пропали. Наезжать же после такого заявления на Поздняковича не только бессмысленно, но и опасно. Ибо курирующие автомобильный бизнес чеченцы предпочтут по-быстрому замочить Татьяну, а не выслушивать ее претензии.
– Надо Поздняковичу все-таки позвонить…
– Сама и звони, – раздраженно выдохнул Серевич. – Ты же с ним делишки вертишь, тебе и карты в руки.
– Хотя он против не будет, – Пругько вытерла потные ладони о засаленную юбку.
– Так ты решила насчет кандидатур?
– Сейчас… – правозащитница вновь стала перебирать бумаги.
Газетчик покрутил в руках папку с письмами сочувствующих «Народной доле» постоянных читателей и решил дать Пругько еще десять минут на раздумья. Он вытащил первое попавшееся послание и углубился в хитросплетение текста, пришедшего из Санкт-Петербурга.
Читатель В. П. Туповский был Серевичу знаком.
Сей продукт неудачной внутривидовой мутации целиком и полностью оправдывал свою фамилию. Валерий Петрович Туповский был непроходимо и воинственно глуп. В родном городе он Подвизался в качестве независимого историка, кропал статейки и даже сподобился выпустить книжонку, где переврал не только суть произошедших в двадцатом веке событий, но и напортачил с хронологией. Когда же ему указали на очевидные ляпы, Туповский обвинил во всем «неумеху-редактора».
