– Точно не знаю.
– Вы не пытались их найти?
– Зачем? – удивилась она.
– В субботу Юля в какое время ушла из дома?
– Около трех. Обещала вернуться в десять. Я ее очень
просила, в тот день у нас были гости и мне не хотелось, чтобы возникли
пересуды... Девочка в пятнадцать лет вечером должна быть дома.
– Когда в десять она не вернулась, вы ей позвонили?
– Да, часов в двенадцать, лишь только разъехались
гости. Но она не ответила. Утром я опять позвонила, то же самое. Связалась с
бабушками, предупредила их... но Юля к ним не заходила. В понедельник позвонила
в школу. Разумеется, на занятия она не явилась. Мы забеспокоились. Я даже в
Москву звонила. Дети страшные эгоисты, к тому же неблагодарные.
– У вас есть еще дети?
– У Федора Васильевича есть сын от первого брака.
– Проблемы с законом у Юли случались?
– Вы что, с ума сошли? – возмутилась Елизавета
Константиновна. – Федор Васильевич...
– Федор Васильевич поспешил бы пока не поздно проблемы
разрешить, это я прекрасно понимаю. Но вопрос я задала вполне конкретный.
Она в отчаянии покачала головой, в глазах ее стояли самые
настоящие слезы, одна слезинка даже скатилась по щеке, выглядело все это даже
трогательно.
– Как вы можете, – прошептала она.
– Если вы хотите от меня каких-то результатов,
потрудитесь быть откровенной. Если вам это не по силам, ищите дочь сами.
Она надолго замолчала. Я уже собралась удалиться, и тут она
наконец обрела дар речи.
– Проблемы были. Кто-то из ее дружков обокрал гараж.
Слава богу, Юля при этом не присутствовала.
Потом на дискотеке устроили потасовку и всех забрали в
милицию. Дочь была так пьяна, что не могла позвонить домой. Три месяца назад у
родителей ее подруги пропали деньги, довольно крупная сумма. Выяснилось, что
деньги взяла собственная дочь, но Юля здесь ни при чем. Она не воровка, уж
можете мне поверить. Был еще случай – их как-то задержали возле Горбатого
моста.
Октябрьский мост, в просторечии Горбатый, прозванный так
из-за своей формы, напоминающей перевернутый полумесяц, был местом сбора
городских проституток. Рядом парк, куда счастливые пары и отправлялись, если у
избранника не было машины. Там из-под каждого куста доносились сладкие стоны,
еще чаще вопли и матерщина. Куда они отправлялись зимой, мне неведомо, может, в
те же самые кусты, охота, как известно, пуще неволи. Милиция появлялась там
редко, выходит, девчонке просто не повезло.
– Я, конечно, была в шоке, – кашлянув, продолжила
Елизавета Константиновна. – Потребовала объяснить, как такое могло произойти.
Юля сказала, что они с подружкой просто гуляли, а милиция забирала всех подряд.
Вы не верите? – вдруг спросила она.
Я пожала плечами:
– Почему же. Иногда такое случается.
– А вот я не верю. Приличных девушек не забирают.
Только тех, кто шляется по ночам бог знает где, забыв, что ее отец... Впрочем,
я отвлеклась. Вот, пожалуй, и все.
– Наркотики? – спросила я.
– Слава богу, нет. Иногда являлась пьяной. Два или три
раза. В каком виде она пребывает, когда не ночует дома, могу только
догадываться.
– Можно взглянуть на комнату вашей дочери? – Видя
недоумение на лице женщины, я пояснила:
– Она могла где-то записать телефоны друзей, очень бы
пригодились фотографии.
– Хорошо, пойдемте.
Мы поднялись на второй этаж, помещения здесь были попроще.
Женщина толкнула ближайшую дверь и отступила, пропуская меня в комнату.
Комната была небольшой и уютной. Кровать застлана клетчатым
пледом, на окне голубые шторы с рюшами, плюшевый медведь, книги на полках. Я
пробежала взглядом по корешкам, в основном фантастика.
Слева тонкая брошюра «Как завоевать друзей», том Фрейда,
рядом сонник.
– Юля много читает?
– Не уверена. Если читает, то какую-нибудь ерунду.
– С вашего разрешения я загляну в стол?
– Я там смотрела. Никаких телефонов. Она не хотела,
чтобы я знала о ее друзьях. Юля очень хитрый и осторожный ребенок.
– Вы раньше проверяли ее стол?
– Конечно. Нашла дневник. У нас после этого вышел
крупный разговор. Я заставила ее уничтожить эту гадость. Так что вы вряд ли что
найдете.
– Что было в дневнике?
– Хотите, чтобы я повторяла всякие пакости?
– Только в общих чертах.
– Обливала грязью своих родителей. Ей бы папашу
алкоголика и мамашу училку, тогда бы знала... – прошипела женщина с
поразившей меня злобой.
– Простите, а кем вы работаете?
Она нахмурилась, точно я спросила страшную глупость.
– Федор Васильевич очень занят, он много работает и
имеет право на то, чтобы дома ему создавали нормальные условия для отдыха.
– Вы сами их создаете или домработница?
– Дважды в неделю к нам приходит уборщица, все
остальное на моих плечах. Поверьте, быть супругой такого человека, как Федор
Васильевич, совсем нелегко.
Это тоже труд и...
– А где вы работали раньше?
– Это имеет какое-нибудь отношение к исчезновению
дочери? – недовольно спросила она.
– Нет. Простое любопытство.
– Я работала в институте.
– Кем работали?
– Лаборантом. Я не имела возможности получить высшее
образование из-за тяжелого материального положения нашей семьи. А выйдя замуж,
все силы отдала мужу, то есть его карьере.
Слушая ее и время от времени согласно кивая, я, устроившись
на стуле, не спеша просматривала содержимое трех ящиков стола. Ничего
особенного. Несколько учебников, тетради. В большинстве из них заполнены
две-три страницы. Я полистала школьный дневник. Химия, математика, физика –
тройки, литература, история – пятерки. Под обложкой две фотографии. Девочка с
косами и серыми грустными глазами.
На другой пушистый белый кот.
– Это ваша дочь? – спросила я.
– Да, – подойдя к столу, ответила женщина.
– Давно сделана фотография?
– Не знаю. Я ее раньше не видела.
