– Я имею в виду, что ты примирилась с его грехами, раз
он то и дело ночует у тебя. – Теперь он не отвел взгляд и смотрел мне в
глаза. Я пожала плечами, никак не желая комментировать данное
утверждение. – Я зря заговорил об этом? – помолчав, спросил он.
– Говори на здоровье.
– Ты злишься?
– Нет. Только скажи на милость, с какой стати мне
обсуждать с тобой наши с Дедом отношения? – Тимур виновато пожал плечами,
а я разозлилась:
– Слушай, почему тебе так нравится меня спасать?
Теперь он удивился.
– Я не понял, о чем это ты?
– Какого хрена ты ведешь себя так, точно я чахну от
неизлечимой болезни?
Он отвернулся, разглядывая узор на ширме. Когда он не хотел
говорить, он молчал, и с этим ничего не поделаешь.
– Ты ведь его не любишь, – вдруг заявил он, чем,
признаться, поверг меня в изумление. – И даже не уважаешь.
– Допустим. Тебе-то что?
– Пытаюсь понять, зачем ты это делаешь.
– Ты лезешь не в свое дело, – резко ответила
я. – С какой стати ты завел этот разговор?
– А ты не догадываешься? – Он нахмурился, глядя на
меня так, что я невольно поежилась.
– Теряюсь в догадках. Давай сыграем в шахматы.
Разговоры по душам не в наших правилах.
– Почему? – вновь озадачил меня он.
– Мне казалось, ты не любитель таких разговоров, –
пожала я плечами.
– С другими да, но не с тобой.
– Тогда я не любитель.
– По-твоему, я гожусь лишь на то, чтобы сыграть со мной
партию в шахматы или поужинать, когда делать нечего?
Он сумел меня разозлить, так что я не удержалась и съязвила:
– Ты случайно не хочешь признаться мне в любви?
– Не хочу, – серьезно ответил он. – Ты же
чокнутая, чего доброго начнешь чувствовать себя виноватой, как будто влюбиться
в тебя величайшее несчастье. Может, Деду и нравится, что ты ложишься с ним в
постель, потому что бог знает за что его жалеешь, а меня тошнит от одной мысли
об этом.
– Дался тебе Дед. У тебя девок как грязи, и ты что,
всех их безумно любишь?
– Ты прекрасно поняла, что я имел в виду, –
отмахнулся он.
– Ага. Испортил мне вечер. Надеюсь, и себе тоже.
Что это на тебя нашло?
– Очень хочется быть несчастной? Жизнь не задалась и
все такое? – Теперь и он злился, что вовсе никуда не годилось.
– Хоть бы и так. Это моя жизнь, – напомнила
я. – Знаешь, сейчас ты очень похож на Деда. Тот обожает разговоры по
душам. При этом без конца причитает: что ты делаешь со своей жизнью... Что я с
ней делаю?
Да ничего. Просто живу. И не понимаю, какого черта вам от
меня надо.
– Не поверишь, как я счастлив, что ты выбрала меня
козлом отпущения.
– О чем это ты? – удивилась я.
– Ты знаешь.
– А, ну как же... Я мщу тебе за свои обиды или что-то в
этом роде. Очень трогательно. – Меня несло, я знала, что надо
остановиться, но не хотела этого, напротив, мне хотелось высказаться и
прекратить наконец наши дурацкие отношения. – Думаешь, я не вижу, как ты
старательно изображаешь чуткого парня, все эти твои подарки, звонки,
прогулки... Ты такой замечательный, а я дура, которая не замечает своего
счастья? Знаешь, что я думаю о тебе на самом деле?
– Это интересно, – кивнул он, приглядываясь ко мне.
Казалось, ему и в самом деле интересно. Это охладило мой пыл.
– Извини, – буркнула я.
– Обойдусь. Так что ты думаешь на самом деле?
Моя попытка прекратить разговор успехом не увенчалась,
теперь я окончательно расстроилась.
– Мы тогда сделали глупость, занявшись любовью.
Ну было и было, растереть и забыть. Но для тебя совершенно
невыносима мысль, что женщина может относиться к этому так же спокойно, как и
ты. Она просто обязана сходить с ума по такому парню.
– Да-а, – засмеялся Тагаев и добавил:
– Здорово.
– Сам напросился, – огрызнулась я.
– Значит, я мужественно терплю все твои дурацкие
выходки только с одной целью: заставить тебя сожалеть о том, какого
замечательного парня ты упустила? А когда ты все поймешь и оценишь, я тебя,
разумеется, брошу, как это сделал твой Лукьянов, которого ты никак не можешь
забыть? Это даст тебе возможность лишний раз убедиться: все мужики мерзавцы и
прочее... А ведь ты в самом деле этого боишься, – усмехнулся он, –
поэтому я и терплю. Надеюсь, когда-нибудь для разнообразия ты начнешь думать
иначе. Надо полагать, зря надеюсь. Ты просто не хочешь никому верить. Тебе так
удобней.
– Спасибо, что все растолковал, – хмыкнула
я. – Обменялись комплиментами, теперь можно выпить кофе. Особенно приятно,
что ты, несмотря на суровую жизненную школу, сохранил свою веру. С чем я тебя и
поздравляю.
Он засмеялся, взял меня за руку и сказал с усмешкой:
– Обидел? Извини. Хотя, я думаю, что на самом деле тебе
по фигу. Все, что касается меня, уж точно. Иногда очень хочется свернуть тебе шею.
Но это ведь ничего не изменит.
– Ты... – начала я, но он перебил:
– Не вздумай возражать, я все равно не поверю.
– Да-а, – протянула я в полной
растерянности. – Никому верить нельзя, особенно людям.
* * *
В шахматы мы все же сыграли. Обычно Тагаев, следуя за моей
машиной на своей, провожал меня домой, выпивал чашку кофе и убирался восвояси.
Разумеется, я вполне была способна добраться до своей квартиры и без
сопровождения, но сие повторялось от встречи к встрече. Похоже, наши отношения
становились ритуальными.
В этот раз Тагаев задержался у меня дольше обыкновенного,
совершил экскурсию по квартире и предложил устроить на верхнем этаже
бильярдную.
– Зачем? – удивилась я. Правда, я уже года два
безуспешно пыталась найти применение пустующей площади. – Я плохо играю в
бильярд.
– Я тебя научу, – заверил он и сделал ценное
замечание:
– У тебя кран в ванной течет.
