– Особого интереса у меня нет, если честно. Вот если бы
кто ответил мне на вопрос: с какой стати он тогда о пленке забеспокоился?
Надоумил кто или знал наверняка, что пленка интересная?
Улыбка сползла с лица Глаголева. Он пробовал вернуть ее на
место, но получилось у него это как-то неважно.
– А пленка интересная? – спросил он, не отрывая от
меня взгляда.
– Откуда же мне знать? – удивилась я. – Я же
ее выбросила.
– Я в этом сильно сомневаюсь, – ответил он и
теперь действительно улыбнулся. Я поднялась и, кивнув на прощание, покинула
кабинет.
– До свидания, – сказал мне вдогонку Глаголев. Я
очень надеялась, что о нашем разговоре Шутов узнает очень скоро. Если они с Глаголевым
в одной связке, тот побежит докладывать уже сейчас. А если Глаголев честный
мент, тоже доложит, потому что не понять, что я от него хочу, он не мог. В
любом случае, узнав о нашем разговоре, Шутов должен забеспокоиться, а за ним
начнут беспокоиться и его хозяева. А мы посмотрим, что из этого выйдет.
Еще раз заглянув в папку, я поехала по адресу, который
значился в ней первым.
Надо сказать, Глаголев расстарался: в Друзьях погибшего
Александрова числились одиннадцать человек.
Если верить кратким справкам, ничего интересного: с
Александровым они либо учились в институте, либо жили в одном дворе. Я
навестила всех и могла констатировать, что парня с бородкой среди них нет,
причем никто из этих одиннадцати о его существовании и не догадывался. Ничего
примечательного о жизни Романа Александрова я тоже не узнала. Обычный парень.
Последнее время с друзьями виделся редко, наркотой раньше не баловался, но кто
его знает. Многие отмечали его неуживчивый характер и сетовали, что он не пошел
в армию. Глядишь, взялся бы за ум...
Потратив очень много времени на все это, я почувствовала
досаду и даже злость.
К вечеру я присоединилась к ребятам Вешнякова и смогла
убедиться, что среди официально зарегистрированных граждан приятель
Александрова тоже не числится. Я просмотрела множество фотографий мужчин
подходящего возраста, никого похожего. Выходит, жил он не на Владимирском
проспекте, может, снимал там квартиру, а прописан был по другому адресу.
Обратились к участковым, вновь безрезультатно. Если парень все-таки жил в данном
районе, мы его в конце концов найдем, но сколько времени уйдет на это? Был еще
вариант, который мне совсем не нравился: парня с Владимирским проспектом ничего
не связывает. Неподалеку вокзал. Что, если на вокзал он в ту ночь и направился?
Вышел через двор в Костерин переулок – и через пять минут уже на вокзале.
Мне нечем было похвастать, но и у Вешнякова дела шли не
лучше. Ни Зимин, ни Князев на здоровье не жаловались, но это полбеды: Катя
утверждала, что с Сашей и Валерой ничего общего они не имеют. Моя версия летела
к чертям. Лялин тоже ничем не порадовал.', Полоса невезения, да и только.
Разумеется, обследовали подвал в доме, который Кондаревский
собирался продавать. Ничего общего с тем, что описывала Катя, он не имел.
Прежде всего, во всех его помещениях были окна. Забранные решетками, они скорее
напоминали бойницы, но все же имели место.
Затем пришла очередь многочисленных помещений, которые
Кондаревский сдавал в аренду. Здесь ребятам Вешнякова пришлось здорово
попотеть. Я не сомневалась, что они облазили каждый метр и заглянули в каждую
щель. Жаль, что толку от этого не было. Если и имел Кондаревский подвал, где
предавался своим диким играм, то о его местонахождении оставалось только
гадать.
Лялин с пристрастием изучил биографии всех приятелей Кондаревского,
включив сюда и адвоката Павленко, но ничего интересного выудить не смог.
Грешки, конечно, были практически у всех, ими, например, могла заинтересоваться
налоговая полиция, нас же они по большому счету не касались. Приятелей
связывало только одно: они любили коротать ночи за карточной игрой. Просто
хорошие знакомые и ничего больше.
Я была склонна думать, что Кондаревский и в самом деле смог
уговорить их подтвердить свое алиби. Сейчас они утверждали, что перепутали
числа, а Кондаревский воспользовался этим. Объяснение глупее не придумаешь,
особенно для взрослых дядей, но за их поступком и в самом деле могло быть
желание помочь приятелю, оказавшемуся в сложной ситуации.
Выходило, что со смертью Ковтана у нас не осталось ни одной
зацепки и дело действительно грозило оказаться нераскрытым. Артем проверил всех
пациентов кожно-венерологического диспансера: фотографии тех, кто более-менее
подходил под описание, показали Кате, однако никого похожего на Сашу и Валеру
она среди них не обнаружила.
Далее пришел черед частно практикующих врачей.
Вешняков грозил всем им, что лишит их лицензии, и это
подействовало. Вот тут и выяснилось, что какой-то молодой человек обращался по
поводу интересующего нас заболевания как раз через три дня после событий,
описанных Катей. Вместе с ним был приятель, у того заболевание отсутствовало, а
первый, узнав диагноз, очень разозлился. Врачу он рассказал, что впервые
связался с проституткой и вот итог.
Не успели мы воспрянуть духом, как случилось очередное
невезение: лечение в клинике проводится анонимно, следовательно, ни фамилия, ни
имя пациента, ни тем более адрес не регистрировались. Есть лишь номер карточки.
На повторный прием пациент не явился.
Врач обещал позвонить, если он объявится, но я была почти
уверена, что надежд питать не стоит. Болезнь нешуточная, и если парень не
пришел в указанный день, то наверняка имел вескую причину на это.
Мы просмотрели несколько десятков дел об изнасиловании и
ничего похожего на случай с Катей не нашли. Впору было докладывать Деду, что
следствие зашло в тупик: ни идей, ни подозреваемых, одна головная боль и
досада.
Дед вопросов о том, как идет следствие, уже не задавал, лишь
недовольно хмурился, а меня подмывало сбежать куда-нибудь. К примеру, в
Мексику, там сейчас тепло и вообще никаких проблем. Да жаль было Вешнякова.
В очередной раз заехав к нему на работу, я застала его в
буфете. Он запивал горсть таблеток чаем, увидев меня, сразу принялся
жаловаться.
– У меня от этого дела язва обострилась.
– Язву надо водкой прижигать, – посоветовала я.
– Знаю, что водкой, да начальство категорически против.
Недовольно мною начальство, доверия не оправдываю. – Он допил чай и
серьезно спросил:
– Неужто мы их не найдем?
Я пожала плечами, но такую мысль все же допустить не могла и
в конце концов сказала:
– Может, нам повезет.
