– Алла Потемкина говорит, что этот Сергей вез ее как
раз в сторону клуба.
– Район большой, к тому же ничто не мешало парню
поехать в другом направлении, когда деваха была в отключке. Но клуб надо
проверить.
– А если спугнем гада? У нас против него ничего нет.
– А мы на него налоговую натравим, – воодушевился
Артем. – И под шумок все подвалы прочешем.
* * *
Подвалы прочесали, но ничего интересного там не нашли.
Хозяин задумал перестроить его под еще один бильярдный зал, все перегородки
сломаны, на полу горы мусора, которые не успели вывезти. Я попыталась
обнаружить следы туалета или душевой, но даже это было затруднительно. Правда,
удалось узнать, что неделю назад во дворе клуба побывала грузовая машина.
Хозяин объяснил, что часть мусора успели вывезти, подвал, по его словам, был
захламлен. Я не поленилась и выяснила, как много народу играет здесь в бильярд.
Вообще-то не мало, но особой необходимости в еще одном зале как будто нет
Впрочем, хозяину виднее. В любом случае, если в подвале и было что-то,
компрометирующее Дубникова, он успел от всего избавиться. Вся надежда была на
то, что Вешняков отыщет Сашу с Валерой. Хотя и это вызывало сомнения. Люди,
стоящие за спиной Кондаревского, умеют действовать оперативно, и парни скорее
всего мертвы. Поиски спутника Александрова пока результатов не дали. Я решила
встретиться с матерью погибшего, возможно, ей что-то известно о друзьях сына.
Время я выбрала не совсем подходящее, женщина скорее всего
на работе, но меня переполняла жажда деятельности Дверь мне открыла высокая
темноволосая женщина лет сорока, в бежевом костюме, с прической и
безукоризненным маникюром, я сразу же подумала, что и мне не худо бы заняться
собой.
– Что вам? – строго спросила она.
– Я бы хотела поговорить с Александровой Полиной
Юрьевной.
– Я Александрова, – нахмурилась женщина,
приглядываясь ко мне. Я извлекла удостоверение и протянула ей. Взяв его в руки,
она внимательно все прочитала, пожала плечами и наконец предложила:
– Проходите.
Квартира была трехкомнатная и ничем особенно не отличалась
от десятков других квартир, которые я успела повидать. В гостиной стенка,
мягкая мебель, журнальный столик, над ним две репродукции Айвазовского в
темно-коричневых рамках, на полу ковер.
– Присаживайтесь, – кивнула Полина Юрьевна на
ближайшее кресло. Я села, хозяйка осталась стоять, сложив руки на груди. –
Вы по поводу Ромы? – все-таки спросила она.
– Да. Хотела бы задать вам несколько вопросов.
– Зачем? – Женщина смотрела сурово и неприязненно.
– В общем-то это моя работа. Вопросы задавать.
– Я не об этом. Зачем все это? Для чего? Рому
похоронили. И никто даже не потрудился... – Она резко вышла из комнаты,
хлопнув дверью. Наверное, в такой ситуации человек более чуткой души поднялся
бы и ушел. Но я, вздохнув, продолжила сидеть в кресле. Где-то минут через
пятнадцать Полина Юрьевна появилась в комнате, на ее лице душевные переживания
никак не отразились. Она села в кресло и спросила:
– Что вам от меня надо?
– Полина Юрьевна, – начала я, – так уж
получилось, что мы с вашим сыном встречались. Незадолго до его гибели.
– Он что, в милицию попал? – нахмурилась
она. – Рома мне ничего не рассказывал.
– Почему он ушел из дома? – задала я встречный
вопрос. Она отвернулась и принялась разглядывать ковер.
– Это я виновата. В бедах детей всегда виноваты
родители. Я развелась с мужем, естественно, надо было думать, на что жить с
ребенком. Я очень много работала, дома бывала практически только ночью. Мне
казалось, Рома все понимает, ведь я же в первую очередь старалась для него.
Но... детей без присмотра оставлять нельзя. Конечно, он... он был предоставлен
самому себе, и эта свобода оказалась для него губительной. Начались проблемы,
прогулы, долги... Из колледжа его отчислили, а чего мне стоило пристроите его
туда. Я пыталась с ним поговорить, он обещал исправиться.
Глупость, конечно, но я ему верила. Потом пошли друзья,
какие-то сумасшедшие девицы, выпивка. Обычная история, одним словом.
– Вы поссорились, и он ушел из дома?
– Из дома он ушел, потому что боялся, что его заберут в
армию. Уговаривал меня, как он выражался, отмазать его от армии. Но я-то
видела, что оставаться здесь ему нельзя, армия – это единственный шанс, там бы
из него человека сделали. Я так ему и сказала. Он на меня накричал, сказал, что
я никудышная мать, и ушел из дома.
– Но вы виделись?
– Иногда он приходил. Редко. В основном за деньгами.
Много дать я ему не могла. Не знаю, на что он жил...
– А где жил, тоже не знали?
– Он говорил, у друзей.
– С кем-нибудь из них вы были знакомы?
– У меня совсем не было времени. Я виновата, и ничего
уже не поправить. У меня теперь никого нет, никого, только эта чертова работа.
Ни мужа, ни сына... любовника и то нет. Но, если бы я осталась на своей прежней
работе, мы бы пухли с голоду. Вот и думай, что лучше.
– Наркотиками Рома давно увлекался?
– Чушь, – нахмурилась она. – Мой сын не был
наркоманом, – Но ведь...
– Я знаю, – перебила она резко, – но мой сын
не был наркоманом. Кем угодно, но только не наркоманом. Он всегда занимался
спортом, у него было резко отрицательное отношение к наркотикам. Я говорила об
этом в милиции, но меня не стали слушать.
– У него ведь был разряд по боксу?
– Первый юношеский. Его тренер говорил, что он
талантливый мальчик, и если бы не дурная компания... но иногда талант не впрок.
Когда Рома еще жил дома, он как-то за пять месяцев умудрился семь раз оказаться
в милиции. Каждый раз за драку. Ясно было, что добром это не кончится. Поймите,
я его от тюрьмы спасала, когда в армию хотела отправить, а он ничего не понял,
решил, что от него хочу избавиться. – Она закрыла лицо руками и замерла
так. Я не знала, что делать, встать и уйти или подождать, когда женщине станет
легче.
Она вскинула голову, взглянула на часы. – Извините, мне
через десять минут нужно быть на работе.
