Он прошел к южной башне, показал охраннику удостоверение и на лифте поднялся на сотый этаж. Дверь лифта раскрылась, и он вышел в вестибюль «Морских перевозок Бугенвиль инкорпорейтид»; эта фирма занимала весь этаж. Его ноги погрузились в толстый белый ковер. Стены обшиты панелями розового дерева, ручной работы, помещение пышно украшено восточными древностями. В витринах по углам стоят изящные керамические лошади, с потолка свисают редкие японские ткани.
Привлекательная женщина с большими черными глазами, изящным восточным овалом лица и янтарной кожей улыбнулась ему.
— Чем могу быть полезна, сэр?
— Моя фамилия Луговой.
— Да, мистер Луговой, — ответила она, совершенно правильно выговаривая его фамилию. — Мадам Бугенвиль ждет вас.
Она тихо заговорила в селектор, и в дверях, в высокой арке возникла высокая черноволосая женщина с восточными чертами.
— Прошу за мной, мистер Луговой.
Все это произвело на Лугового впечатление. Как и многие русские, он был наивен в том, что касалось западных методов ведения дел, и ошибочно предположил, что все сотрудники задержались здесь так поздно из-за него. Вслед за женщиной он прошел по длинному коридору, увешанному изображениями грузовых судов, которые под флагом «Морских перевозок Бугенвиль инк.» бороздили бирюзу морей.
Проводница негромко постучала в дверь, отворила ее и вошла.
Луговой переступил порог и остановился в изумлении.
Помещение было огромным — мозаичный пол с сине-золотым растительным узором, массивный стол для совещаний, опиравшийся на резных драконов, словно уходил в бесконечность. Но больше всего поразили Лугового терракотовые изображения воинов в натуральную величину в полном вооружении и на волнующихся конях, мягко освещенные в нишах зала.
Он сразу узнал стражей могилы древнего китайского императора Цинь Шихуана. Впечатление они производили невероятное. Луговой задумался, как эти фигуры могли выскользнуть из рук правительства Китая и попасть к частному лицу.
— Пожалуйста, подойдите и сядьте, мистер Луговой.
Его так захватило великолепие этой комнаты, что он не заметил хрупкую восточную женщину в инвалидной коляске. Перед ней стояло кресло черного дерева с шелковыми, вышитыми золотом подушками и столик с чайником и чашками.
— Мадам Бугенвиль, — сказал он. — Наконец-то мы встретились.
Главе судовладельческой династии Бугенвилей восемьдесят девять лет, и весит она примерно столько же фунтов. Блестящие черные волосы забраны от висков в пучок.
На лице у нее ни морщинки, хотя тело выглядит древним и непрочным. Но Лугового поразили ее глаза, ярко синие и такие свирепые, что он почувствовал неуверенность.
— Быстро вы пришли, — просто сказала она. Голос у нее ясный и четкий, без следов пожилого возраста.
— Пришел, как только услышал телефонный звонок.
— Вы готовы к опыту по промыванию мозгов?
— Промывание мозгов — неприятный термин. Я предпочитаю «вмешательство в работу мозга».
— Терминология не имеет значения, — равнодушно сказала она.
— Я готовил свою группу много месяцев. При наличии необходимых условий мы сможем начать через два дня.
— Начнете завтра утром.
— Так скоро?
— Внук сообщил мне, что условия складываются благоприятно. Замена произойдет сегодня ночью.
Луговой невольно взглянул на часы.
— Вы даете мне не много времени.
— Возможностью следует пользоваться, когда она появляется, — твердо сказала женщина. — Я договорилась с вашим правительством и готова выполнить первую часть договора. Все зависит от скорости. Вам и вашему штату дается десять дней для завершения вашего участия в проекте…
— Десять дней! — ахнул он.
— Десять дней, — повторила она. — Это ваш крайний срок. Затем я вас отстраню.
По спине Лугового пробежала дрожь. Ему не требовались пояснения. Было ясно, что если что-нибудь пройдет неудачно, он и его люди бесследно исчезнут — вероятно, в океане.
В огромном конференц-зале наступила тишина. Потом мадам Бугенвиль подалась вперед в своем инвалидном кресле.
— Не угодно ли чаю?
Луговой терпеть не мог чай, но кивнул.
— Да, спасибо.
— Лучший сорт китайского. В розницу стоит более ста долларов за фунт.
Он взял протянутую чашку, вежливо сделал глоток и поставил чашку на стол.
— Полагаю, вам сообщили, что моя работа еще на стадии исследования. Эксперименты проходят удачно одиннадцать раз из пятнадцати. С такими ограничениями во времени я не могу гарантировать успешный результат.
— Какое время советники Белого дома смогут уходить от вопросов прессы, определяли самые проницательные умы.
Луговой вскинул брови.
— Я полагал, что объектом моего опыта станет кто-нибудь из не самых значительных конгрессменов, чье долгое отсутствие не бросится в глаза.
— Вас неверно информировали, — небрежно бросила она. — Ваш генеральный секретарь и президент посчитал, что до начала эксперимента вам лучше не знать, кто ваш истинный объект.
— Если бы мне дали время изучить его личность, я был бы лучше подготовлен.
— Не мне объяснять русскому требования безопасности, — сказала она, глядя ему в глаза. — Почему, по-вашему, мы до сих пор не встречались?
Не зная, что ответить, Луговой сделал большой глоток.
На его плебейский вкус, он пил воду, приправленную духами.
— Я должен знать, кто мой объект, — сказал он наконец, собравшись с духом и глядя ей в глаза.
Ответ прозвучал в просторном помещении, как взрыв бомбы, отразившись в мозгу у Лугового и совершенно ошеломив его. Он почувствовал, что его бросили в бездонную пропасть и надежды на спасение нет.
Глава 10
После многих лет плавания по морям барабаны с нейротоксином «агент С» разорвали цепи, которыми были закреплены внутри деревянных ящиков, и теперь были разбросаны по трюмной палубе. Одинаково выкрашенные стандартные судовые контейнеры, одобренные министерством транспорта, 81,5 дюйма длиной и 30,5 дюйма поперек. У них вогнутые торцы, и они серебристого цвета. На всех зеленой краской аккуратно написан армейский код «GS».
— Я насчитал двадцать барабанов, — сказал Питт.
— Совпадает с инвентарным перечнем пропавшего оборудования.
В голосе Мендозы послышалось облегчение.
Они стояли в глубине трюма, теперь ярко освещенного переносными прожекторами, соединенными кабелем с «Катобой». Палуба была залита водой почти на фут, и когда люди ходили между смертоносными контейнерами, от ржавых бортов трюма эхом отражался плеск.
