Это был заключительный, смертельный удар. Луговой выглядел так, словно вот-вот задохнется.
— Невозможно! — взвыл он, как раненый пес. — Мы не можем переместить оборудование и президента и уложиться в ваш срок!
Бугенвиль смотрел на Лугового с прищуром.
Когда он снова заговорил, его голос звучал совершенно спокойно:
— Не волнуйтесь, доктор. Никакие изменения не понадобятся.
Глава 42
Войдя в свой кабинет в здании НПМА, Питт обнаружил, что Хайрем Эйгер спит на диване. В мятой, поношенной одежде, с длинными косматыми волосами и бородой, компьютерный специалист напоминал бродягу-пропойцу. Питт мягко потряс его за плечо. Эйгер медленно приоткрыл один глаз, потом шевельнулся, хмыкнул и сел.
— Трудная ночь? — спросил Питт.
Эйгер обеими руками почесал голову и зевнул.
— Нет у тебя красного травяного чая?
— Только вчерашний кофе.
Эйгер причмокнул.
— Кофеин тебя убьет.
— Кофеин, загрязнение среды, выпивка, женщины — какая разница?
— Кстати, я ее получил.
— Что получил?
— Я нашел твою тайную судоходную компанию.
— Боже! — воскликнул Питт, сразу придя в волнение. — И где она?
— Буквально у нас под носом, — с широкой улыбкой сказал Эйгер. — В Нью-Йорке.
— Как тебе это удалось?
— Твой намек насчет корейцев послужил ключом, но ответа не давал. Я подошел с другой стороны, проверял все судоходные и экспортные линии, базирующиеся в Корее или приписанные к ее портам.
Их оказалось больше пятидесяти, но ни от одной след не вел к банкам, обнаруженным нами раньше. Поскольку делать было нечего, я предоставил компьютеру свободу действий. Мое самолюбие уязвлено. Компьютер оказался лучшим сыщиком.
Главное крылось в названии. Оно не корейское, а французское.
— Французское?
— Офис во Всемирном торговом центре в Нижнем Манхеттене; флот законно оформленных кораблей ходит под флагом Республики Сомали. Как это тебе нравится?
— Продолжай.
— Первоклассная компания, никаких сомнительных операций, безупречная репутация. „Форчун“, „Форбс“ и „Дан энд Брэдстрит“
[18]
ставят ее очень высоко. Все так чисто, что ежегодные отчеты компании — просто песня. Но если поскрести как следует, найдешь больше подставных фирм и менеджеров, чем парней во всем Сан-Франциско. Подделка судовых документов, страховые мошенничества, затонувшие призрачные корабли с несуществующим грузом, замена ценных грузов другими, не имеющими никакой ценности. И всегда вне пределов юрисдикции государств, которые они обманывают.
— Как называется эта компания?
— „Морские перевозки Бугенвиль“, — ответил Эйгер. — Слышал когда-нибудь о такой?
— Мин Корио Бугенвиль, Стальной Лотос? — потрясенно сказал Питт. — Кто же о ней не слышал? Она в первой десятке английских и греческих корабельных магнатов.
— Это и есть твой корейский след.
— Данные верны? Не может быть ошибки?
— Категорически нет, — уверенно ответил Эйгер. — Поверь на слово. Я все трижды проверил. Как только я настроился на Бугенвилей как на главную цель, погружение в прошлое пошло как по маслу. И все совпадает: банковские счета, заемные письма — ты не поверишь, как банки могут закрывать глаза на это мошенничество. Старуха напоминает мне восточноазиатскую статую с двадцатью руками: лицо благочестивое, а руки делают непристойные жесты.
— Молодец, — с жаром сказал Питт. — Ты действительно привязал „Сосан трейдинг“, „Сан-Марино“ и „Пайлоттаун“ к судовой империи Бугенвилей.
— Пришпилил, как колом в сердце.
— Далеко в прошлое ты забрался?
— Могу расписать тебе житие старухи почти с той минуты, как ее отняли от груди. Крепкая бабка. Начинала после Второй мировой войны почти с нуля, но с отчаянным мужеством. Медленно, но верно прибавляла к своему флоту старые суда, сажала на них экипажи из корейцев, которые готовы были работать за чашку риса и грош в день.
Практически без накладных расходов она сбила цены на перевозки и создала процветающий бизнес. Примерно двадцать пять лет назад, когда в управление компанией включился ее внук, начались действительно серьезные дела. Скользкий тип, этот ее внук. Всегда держится на заднем плане. За исключением данных об успехах в школе, почти никаких сведений. Мин Корио Бугенвиль создала морскую криминальную паутину, охватывающую больше тридцати государств. Когда в дело вступил внук — его зовут Ли Тонг, — он превратил пиратство и мошенничество в настоящее искусство. Я все это распечатал. На твоем столе сведения с жесткого диска.
Питт повернулся и впервые заметил на своем столе пятидюймовую стопку компьютерных распечаток. Он сел и быстро просмотрел перфорированные листки. Невероятный размах дел Бугенвилей поражал воображение. Единственным видом нарушения закона, какого они как будто сторонились, была проституция. Питт кивнул.
— Превосходная работа. — Несколько минут спустя он взглянул на Хайрема. — Спасибо.
Тот кивком показал на распечатки.
— На твоем месте я бы глаз с них не спускал.
— Нас могли засечь?
— Неизбежный вывод. Наше незаконное проникновение отмечено в логах банковской компьютерной системы и занесено в ежедневный отчет. Если список попадется на глаза умному специалисту, тот удивится, зачем океанографическое агентство роется в записях их крупнейшего депозитора. И следующим шагом станет оснащение компьютера следящими устройствами.
— Банк обязательно известит старую Мин Корио, — задумчиво сказал Питт. Потом поднял голову. — Если они определят, что к ним залезли с компьютера НПМА, могут ли они, в свою очередь, проникнуть в базу данных нашего компьютера?
— Наша сеть уязвима, как и все остальные. Но много они не узнают. Поскольку я отключил магнитные диски со сведениями.
— Как по-твоему, когда они нас учуют?
— Буду удивлен, если они это еще не сделали.
— Ты можешь держаться на шаг впереди их?
Эйгер вопросительно взглянул на Питта.
— Что за хитрость ты задумал?
— Возвращайся к клавиатуре и задай им жару. Войди в их сеть и измени данные, вмешивайся в повседневные операции и путай их, стирай законные банковские записи, вводи в их инструкции нелепицу. Пусть для разнообразия почувствуют, что кто-то на них сердит.
— Но мы потеряем важные улики для федерального расследования.
— Ну и что? — спросил Питт. — Они получены незаконно. Их все равно нельзя использовать.
