— Мы с женой любим закуски, — сказал Питт. — Предпочитаем их основному блюду.
Стюардесса вышла из ванной и что-то сказала офицеру. Единственным словом, какое разобрал Питт, было „нет“.
— Простите, что побеспокоили, — вежливо сказал офицер.
— Ничего-ничего, — ответил Питт.
Как только дверь щелкнула, Питт бросился в ванную.
— Все оставайтесь на месте, — приказал он. — Не шевелитесь.
Потом лег на койку и набил рот бутербродом — икра на тонком ломтике поджаренного хлеба.
Две минуты спустя дверь внезапно распахнулась и, как бульдозер, ворвалась стюардесса; она сразу стала оглядывать каюту.
— Чем могу быть полезен? — с набитым ртом спросил Питт.
— Я принесла полотенца, — ответила она.
— Положите на раковину, — равнодушно сказал Питт.
Она послушалась и вышла, улыбнувшись Питту. Улыбка была искренней, без подозрений.
Он выждал еще две минуты, потом приоткрыл дверь и в щелку осмотрел коридор. Поисковая группа заходила в каюту в его конце. Питт вернулся в ванную и выключил воду.
Тот, кто сочинил фразу „Они были похожи на утонувших крыс“, должно быть, видел, как эти бедняги теснились в маленьком душе. Кожа на их пальцах сморщилась, одежда насквозь промокла.
Первым вышел Джордино и швырнул свой мокрый парик в раковину.
Лорен слезла с его спины и сразу принялась вытирать волосы.
Питт помог Морану встать и почти отнес Ларимера на койку.
— Отличный ход, — сказал Питт, целуя Лорен в шею. — Попросить запасные полотенца.
— Мне показалось, что это правильно.
— Теперь мы в безопасности? — спросил Моран. — Они не вернутся?
— Мы не будем в безопасности, пока не покинем корабль, — сказал Питт. — А на их повторный визит можно рассчитывать. Ничего не обнаружив, они удвоят усилия и примутся искать снова.
— У тебя в рукаве есть еще один замечательный план побега, Гудини? — спросил Джордино.
— Да, — уверенно ответил Питт. — Между прочим, есть.
Глава 57
Второй механик шел по узкому мостику между массивными баками с горючим, которые поднимались над ним на высоту двух палуб. Он проводил обычный осмотр в поисках протечек в трубах, которые перемещали горючее в котлы, дающие пар турбинам „Леонида Андреева“ мощностью в 27 тысяч лошадиных сил.
Он негромко насвистывал, а единственным аккомпанементом служил негромкий гул двигателей за переборкой.
Время от времени он проводил тряпкой по соединениям труб или по клапанам и довольно кивал, когда тряпка оставалась чистой.
Неожиданно он остановился и прислушался. Из узкого перехода справа послышался звон металла о металл. Заинтересовавшись, он медленно и тихо пошел по тускло освещенному проходу.
В конце, там, где мостик поворачивает и проходит между баками с горючим и внешним корпусом корабля, он остановился и посмотрел в полумрак.
Некто в костюме стюарда что-то прикреплял к баку с горючим. Второй механик неслышно пошел дальше и наконец оказался в десяти футах от этого человека.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он.
Стюард медленно обернулся и выпрямился. Механик увидел, что это азиат. Его белая форма была в грязи, а за ним на мостике лежала раскрытая спортивная сумка. Стюард улыбнулся, не делая попытки ответить.
Механик подошел еще ближе.
— Тебе нечего здесь делать. Команде, обслуживающей пассажиров, сюда нет доступа.
По-прежнему никакого ответа.
И тут механик заметил на стенке бака с горючим странную шишку неправильной формы. Два медных провода тянулись от нее к часовому механизму рядом с сумкой.
— Бомба! — потрясенно выпалил механик. — Ты поставил бомбу!
Он повернулся и с криком побежал по мостику. Но не успел пробежать и пяти шагов, как в замкнутом стальном пространстве раздались звуки, похожие на быстрые аплодисменты, и выпущенные из пистолета с глушителем пули с полыми наконечниками пробили ему затылок.
Были произнесены обязательные тосты, осушены и сразу вновь наполнены стаканы с водкой. Избегая холодного проницательного взгляда человека в кожаном кресле, Покофский доставал запасы выпивки из своего личного бара.
Генерал Омбриков, резидент КГБ на Кубе, был в дурном настроении.
— Мое руководство будет недовольно вашим отчетом, — сказал он. — Потерять приданного вам агента — явная халатность.
— Это круизный лайнер, — ответил Покофский, покраснев от негодования. — Он построен и пущен в ход, чтобы приносить твердую западную валюту нашему казначейству. Мы не плавучее отделение Комитета государственной безопасности.
— Тогда как вы объясните присутствие на борту десяти агентов из наших зарубежных отделений, чья обязанность — прослушивать разговоры пассажиров?
— Я стараюсь не думать об этом.
— Вы должны об этом думать, — угрожающим тоном сказал Омбриков.
— Мне хватает управления кораблем, — быстро сказал Покофский. — В моем рабочем дне нет лишних часов, чтобы заниматься еще и сбором информации.
— Тем не менее вам следовало принять лучшие меры предосторожности. Если американские политики сбегут и расскажут свою историю, последствия самым ужасным образом скажутся на наших международных отношениях.
Покофский поставил стакан с водкой, не притронувшись к жидкости.
— На корабле им невозможно спрятаться. Через час они снова будут в наших руках.
— Надеюсь, — ядовито сказал Омбриков. — Скоро их флот заинтересуется, почему советский круизный лайнер задерживается у берегов Кубы, и вышлют патруль.
— Они не посмеют ступить на борт „Леонида Андреева“.
— Да, но на моей яхте флаг США. И они без колебаний осмотрят ее.
— Любопытное старое суденышко, — заметил Покофский, пытаясь сменить тему. — Где вы его взяли?
— Личный дар нашего друга Кастро, — ответил Омбриков. — Раньше яхта принадлежала Эрнесту Хэмингуэю.
— Да, я читал четыре его книги…
Покофскому помешало договорить неожиданное появление первого помощника, который вошел, не постучав.
— Прошу прощения, капитан, но могу я поговорить с вами наедине?
Покофский извинился и вышел из каюты.
— В чем дело?
— Мы их не нашли, — неловко сказал офицер.
Покофский какое-то время молчал. Вопреки собственным распоряжениям он закурил и неодобрительно посмотрел на первого помощника.
— Тогда предлагаю вам снова обыскать корабль, на этот раз тщательнее. И присмотритесь к пассажирам на палубах. Они могут прятаться в толпе.
