— Думаю, мы сможем провести переключение через восемь часов, — ответил Эджли.
— Тогда не станем мешать. Предоставляем вам возможность работать, — сказал Оутс.
Они вышли из центра сбора данных и вернулись в кабинет, где нашли Сэма Эммета, который ждал их. Оутс видел, что выражение лица Эммета означает неприятности.
— Я только что с Капитолийского холма, — сказал Эммет. — Они ведут себя, как некормленые животные в зоопарке. В конгрессе обсуждают импичмент. Сторонники президента изображают верность, но это всего лишь показуха. Широкой поддержки у них нет. Многие дезертируют.
— Назначат комитет по расследованию? — спросил Оутс.
— Оппозиционная партия собирает голоса за то, чтобы ради экономии времени обойтись без расследования.
— Как по-вашему, каково будет решение?
— Палата представителей может сегодня же проголосовать за импичмент.
— Результаты голосования?
— Пять к одному за импичмент.
— А сенат?
— Результат тоже неизбежен. Предварительное голосование показывает, что за импичмент выскажутся больше двух третей сенаторов; этого достаточно для принятия.
— Они не теряют времени.
— Учитывая последние действия президента, импичмент, кажется, необходим немедленно.
— Кто-нибудь высказывается за вице-президента Марголина?
— Конечно, но ему ничего не поможет, если он не покажется сам. Через шестьдесят секунд после отставки президента кто-то должен дать клятву как его преемник. Говорят, Марголин будет скрываться до последней минуты, чтобы его не связали с безумной политикой президента.
— Что делает Моран?
— Вот что хуже всего. Он утверждает, будто у него есть доказательства того, что Марголин совершил самоубийство и что я скрываю этот факт.
— Кто-нибудь верит ему?
— Неважно, верят ему или не верят. Пресса набрасывается на его заявления, как муравьи на мед. Его прессконференции привлекают огромное внимание, и он требует, чтобы его защищала секретная служба. Его помощники уже составили план передачи власти и назвали имена его ближайших советников. Продолжать?
— Картина ясна, — угнетенно сказал Оутс. — Следующим президентом Соединенных Штатов будет Алан Моран.
— Этого нельзя допустить, — холодно сказал Эммет.
Все посмотрели на него.
— Если к завтрашнему утру не появится Винс Марголин, — спросил Броган, — как мы можем помешать?
— Годится любой способ. — Эммет достал объемистую папку. — Господа, взгляните на это.
Оутс открыл папку и молча принялся изучать ее, а потом передал Брогану, который, в свою очередь, отправил ее Меткалфу.
Закончив, они молча смотрели на Эммета, словно решали, кто будет говорить первым.
— То, что вы прочли, господа, — правда, — просто сказал Эммет.
— Почему это не стало известно раньше? — спросил Оутс.
— Потому что раньше никогда не возникало потребности проводить глубинное расследование, — ответил Эммет. — ФБР не раскрывает мрачных тайн наших законодателей, если улик их преступной деятельности недостаточно.
Грязь разводов, мелкие правонарушения, сексуальные извращения или нарушения правил движения — все это мы складываем в сейф и отворачиваемся. Досье Морана свидетельствовало о том, что он чист, чересчур чист для человека, поднявшегося на самый верх без преимуществ образования, ума, трудолюбия, богатства или связей. Ничто в нем не свидетельствовало о напористости или талантах. Как видите, результат расследования не может служить рекомендацией в папы.
Меткалф принялся снова просматривать папку.
— Та брокерская контора из Чикаго… как же она называлась? А, да, „Блэкфокс и Черчилль“.
— Фирма, созданная для отмывания взяток и оплаченных действий Морана. Эти имена взяты с могильных плит кладбища в городе Фарго в штате Северная Дакота.
Фальшивые транзакции ценных бумаг прикрывают взятки, полученные от тайных заинтересованных групп, оборонных фирм, чиновников штатов и городов, которым нужно федеральное финансирование и которым неважно, как они его получат. Это взятки за услуги Морана. По сравнению со спикером палаты представителей Бугенвили кажутся бойскаутами.
— Все это нужно предать гласности, — решительно сказал Броган.
— Я не стал бы торопиться, — предупредил Оутс. — Моран будет все отрицать, скажет, что его подставляют, чтобы он не смог повести страну к возрождению и единству. Так и вижу, как он, вися на кресте, просит вспомнить об американской традиции честной игры.
А к тому времени как министерство юстиции поставит его в трудное положение, он уже будет президентом.
Давайте посмотрим правде в глаза: нельзя проводить страну через две процедуры импичмента сразу.
Меткалф согласно кивнул.
— После безумной политики президента и бреда Морана о смерти Марголина это разоблачение покажет публике больше, чем она в состоянии выдержать. Полное неверие в федеральную систему вызовет при следующих выборах мятеж избирателей.
— Или что-нибудь похуже, — добавил Эммет. — Все больше граждан отказываются платить налоги: им не нравится, куда тратят их доллары. И нельзя винить их в том, что они не доверяют правительству из неумелых лидеров и плохих актеров.
К следующему пятнадцатому апреля
[32]
пять миллионов человек разорвут свои налоговые декларации, и федеральный механизм, каким мы его знаем, перестанет функционировать.
Четверо сидели в кабинете в трейлере, застыв, как фигуры на холсте. Картины будущего не казались им приятными.
Такого раньше никогда не бывало. И перспектива пережить эту бурю невредимыми казалась маловероятной.
Наконец Броган сказал:
— Без Винса Марголина мы погибли.
— Этот парень Питт из НПМА дал нам первую ниточку, — сказал Броган.
— Так что у вас есть? — спросил Меткалф.
— Питт установил, что лабораторию, контролирующую мозг, где содержат Марголина, прячут внутри речной баржи.
— Где? — переспросил Меткалф, как будто не расслышал.
— В речной барже, — повторил Эммет. — Стоящей бог знает где на водном пути.
— Вы ее ищете?
— Этим занимаются все агенты, каких мы с Мартином смогли выделить.
— Если сообщите больше подробностей и быстро выработаете план координации наших усилий, я направлю в эти районы части министерства обороны.
— Это очень помогло бы, генерал, — сказал Оутс. — Спасибо.
Зазвонил телефон, и Оутс снял трубку. Молча выслушав, он положил ее.
