Добраться до Пулау-Легунди следовало как можно скорее. Внезапное, хотя и предсказуемое, появление Риверы в музее вкупе с недвусмысленными угрозами только подстегнули Фарго. Покончить с делом — и ускользнуть под защиту родных стен! Умница Сельма, как обычно, все устроила наилучшим образом: арендовала моторизованное пиниси (разновидность узкого плоскодонного кеча) и необходимое оборудование — Сэму и Реми оставалось лишь подойти перед рассветом к причалу.
Близился полдень, а они покрыли всего треть расстояния до острова.
— Прежде мы не бегали от людей вроде Риверы. Так зачем отступать? — с вызовом сказала Реми.
— Сама знаешь зачем.
Она подошла к мужу и ласково сжала его плечо.
— Сэм, вези нас дальше. Закончим дело вместе.
Вздохнув, он улыбнулся.
— Ты — необыкновенная!
— Знаю. Ну же, заводи мотор.
Ближе к вечеру темная клякса на сумрачном горизонте начала приобретать очертания острова с крутыми скалистыми берегами и ярко-зелеными вершинами. Формой этот необитаемый клочок суши, размером четыре на две мили, напоминал зубчатую запятую. Когда-то Пулау-Легунди, как и остальные острова Зондского пролива, густым слоем накрыл вулканический пепел Кракатау. За сто тридцать лет, благодаря дождям, ветру и неизменно терпеливой матери-природе, на уединенном островке разросся пышный тропический лес.
Всего спустя сутки после вылета из Джакарты они уже подплывали к Пулау-Легунди. Над зелеными вершинами клонилось к закату солнце. Сэм направил пиниси в укромную бухту на восточной стороне, к белому песчаному пляжу, шириной футов десять. Под днищем заскрипел песок, Реми прыгнула в воду. Передав жене рюкзаки, Сэм тоже выбрался на берег и привязал канат лодки к ближайшему дереву.
Реми разложила на земле купленную в отеле карту — единственное, что они могли себе позволить при сложившихся обстоятельствах. Еще в музее Фарго просмотрел несколько электронных карт и мысленно пометил место стоянки корабля.
— Отсюда до западной стороны меньше мили, — проговорил он, склонившись над планом острова. — Насколько я могу судить, «Шенандоа»…
— Если то был «Шенандоа», — вставила Реми.
— Очень надеюсь, что именно он. По моим прикидкам, корабль стоял здесь, в относительно мелководном заливе. Если проследить путь «Бероу»…
— Да, напомни-ка мне эту историю.
— Насколько известно, «Бероу» — единственный корабль, выброшенный в глубь суши, причем целым и невредимым. Более мелкие суда либо утонули в проливе, либо погибли под натиском последней волны-цунами. Я же думаю, его спасло то, что он стоял на якоре в устье реки.
— На линии наименьшего сопротивления, — кивнула жена.
— Совершенно верно. Корабль вынесло на землю по давно существующему углублению-руслу. Если через место стоянки «Шенандоа» провести линию от Кракатау до острова, то выйдешь…
— К ложбине, — закончила его мысль Реми, еще ниже склоняясь над картой.
— И довольно глубокой, — подчеркнул Сэм. — Длиной в одну милю, шириной в четверть, с обеих сторон — пятисотфутовые холмы. А заканчивается она у подножия третьего холма, в нескольких сотнях ярдов от противоположного края острова.
— Но почему ты считаешь, что стихия не стерла корабль в порошок? Может, его перекинуло через остров и шмякнуло о дно? — возразила она. — Мы ведь в двадцати пяти милях от Кракатау. «Бероу» находился в пятидесяти — и то его на несколько миль в глубь суши забросило.
— Смотри: во-первых, склоны холмов вокруг ложбины намного круче, чем берега реки, а во-вторых, «Шенандоа» в четыре раза тяжелее, чем «Бероу». Там и железный каркас, и двойная обшивка из дуба и тика… Не забывай, корабль изначально готовили к суровым боевым будням.
— Убедительно, — хмыкнула Реми.
— Надеюсь, моя теория подтвердится практикой, — подмигнул жене Сэм.
— Я тоже, только… у меня еще придирка…
— Выкладывай!
— Как «Шенандоа» удалось пережить пирокластический поток?
— На этот счет у меня тоже есть теория! — оживился он. — Рассказать?
— Не стоит. Подтвердится твоя правота — расскажешь. Если нет, уже будет неважно.
Собрав вещи, Фарго нырнули в темноту леса. Буквально через пять минут стало ясно, что мадагаскарские джунгли и рядом не стояли с зарослями Пулау-Легунди. Деревья перегораживали путь сплошной стеной; чтобы протиснуться между ними, приходилось вилять из стороны в сторону. По могучим стволам, снизу вверх, змеились лианы; зеленые плети спутанными клубками свисали с ветвей до земли. Не прошли они и сотни ярдов, как у Сэма разнылось плечо от размахивания мачете.
Обнаружив в подлеске небольшое свободное пространство, Фарго сделали привал. Обоих мучила жажда. Вокруг роились насекомые, норовя залететь то в нос, то в уши. Супруги поспешили намазать незащищенную кожу заранее припасенным репеллентом. Над головой, в гуще листвы, перекрикивались невидимые птицы.
— По-моему, хороший знак, — вдруг задумчиво сказал Сэм.
— Что? — не поняла Реми.
— Видишь, какой слой плесени на стволах деревьев? А сколько лиан их оплетают? Настоящая броня! Что полезно для деревьев, то полезно и для корабельной обшивки.
Отпив еще немного из фляги, он передал воду жене.
— Наверху идти будет легче.
— Да уж наверняка! — согласилась Реми.
— Больше света — меньше лиан.
— Ага. И чем выше, тем подъем круче, — с задорной улыбкой добавила она. — Вот так всегда… Жизнь — вечный компромисс.
Сэм взглянул на часы.
— До захода солнца два часа. Ты ведь не забыла упаковать противомоскитный гамак, а? — встревожился он.
— Нет, конечно. Только мангал, мясо и холодильник с пивом, извини, не взяла. Запамятовала!
— Так и быть, на этот раз прощу.
Еще полтора часа они медленно, но верно, цепляясь за торчащие из земли корни и болтающиеся лианы, карабкались вверх по западному склону горы, пока Сэм наконец не объявил привал. Подготовка к ночлегу много времени не заняла: между деревьями натянули двуспальный гамак, по очереди проверили швы противомоскитной сетки и забрались внутрь. Реми достала из рюкзака запас еды — вяленое мясо, сушеные фрукты и воду, немного, правда, нагревшуюся за день. После ужина, минут через двадцать, обоих сморил сон.
На рассвете путешественников разбудила природная симфония джунглей. Наскоро перекусив, Фарго двинулись дальше. Ближе к вершине горы лес действительно поредел, вскоре Сэм убрал мачете в ножны. В четверть одиннадцатого они вышли из джунглей на гранитное плато, шириной десять футов.
— Вот это, я понимаю, вид! — восхитилась Реми, сбрасывая рюкзак.
Впереди расстилалась сверкающая синь Зондского пролива. В двадцати пяти милях от Пулау-Легунди поднимались отвесные скалы Кракатау, а еще дальше виднелось западное побережье Явы. Фарго подошли к краю площадки: на глубине в пятьсот футов, у подножия шестидесятиградусного склона, зеленела лощина, зажатая с двух сторон стенами холмов. Слегка изгибаясь, она уходила на милю вперед к дальнему концу острова.
