Завала к этому времени уже дочитал и, посоветовавшись с Остином, позвонил Додсону. Джо представился ученым из НУПИ и сообщил, что будет завтра проездом в Лондоне — не согласится ли лорд Додсон немного рассказать о своих предках, их роли в истории Британского флота и становлении монархии? Любая секретарша мигом раскусила бы эту нехитрую уловку, однако если Додсон что-то и заподозрил, то вида не подал. Он сказал, что будет свободен весь день, и объяснил, как проехать к его дому.
Лайнер «Бритиш эйруэйз» пошел на посадку в аэропорту Хитроу, и Завала с искренней тоской окинул взглядом панораму Лондона. Интересно, та рыжеволосая журналистка по-прежнему живет в Челси? Было бы здорово встретиться, как раньше, в их любимом индийском ресторанчике на Оксфорд-стрит, заказать цыпленка тандури… Титаническим усилием воли он выбросил эту мысль из головы. Выпытывать семейные тайны у неразговорчивых аристократов — та еще работенка. Тут не до бывших подружек.
Завала прошел таможню, взял в офисе прокатной конторы ключи от машины и направился в Котсуолд — расположенный в паре часов езды от Лондона район графства Глостершир. Когда придет счет за аренду кабриолета «Ягуар», всю бухгалтерию удар хватит, но Завала рассудил, что таким образом НУПИ хоть немного компенсирует ему полное отсутствие личной жизни. «Прямо хоть в монастырь уходи», — мрачно подумал он.
Свернув с шоссе, Джо, не сбавляя хода и изо всех сил стараясь держаться левее, углубился в лабиринт узких, точно лесные тропы, проселков. Роскошный пейзаж за окном так и просился на открытку: безупречная зелень полей и невысоких холмов даже немного резала глаз, тут и там виднелись поселки из опрятных домиков с желтоватыми каменными стенами.
Лорд Додсон жил в крошечной деревушке, словно сошедшей со страниц английского детектива, где всех жителей до единого подозревают в убийстве викария. Дом аристократа стоял чуть на отшибе, к нему вела извилистая дорожка шириной в одну машину. Завала проехал по узкой полоске гравия между живыми изгородями и остановился рядом со старомодным пикапом «Моррис-Майнор». Взгляду открылась внушительная двухэтажная постройка со стенами из рыжеватого камня и темной черепичной крышей. Джо представлял поместье английского лорда совсем не так.
Дом окружала каменная стена, за которой раскинулся пышный цветник. Посреди клумбы стоял мужчина в латаных рабочих штанах и выцветшей рубахе. Завала принял его за садовника и спросил, выйдя из машины:
— Не подскажете, где мне найти сэра Найджела Додсона?
Щеки англичанина скрывала седая щетина. Он снял испачканные землей перчатки и крепко пожал руку гостя.
— Додсон — это я, — сказал он, к удивлению Джо. — А вы, должно быть, тот американец, что звонил мне вчера.
Завала очень надеялся, что ничем не выдал своего изумления. Услышав вчера в трубке аристократический выговор лорда, Джо сразу представил себе надменного англичанина с массивной челюстью и пышными усами, облаченного в твидовый костюм. Додсон же оказался худеньким, лысеющим человечком, который в семьдесят с лишним выглядел лет на пятьдесят.
— Это ведь орхидеи? — спросил Завала, выросший в окруженном цветочными клумбами глинобитном домишке в Санта-Фе.
— Да. Вот фаленопсис, там дальше дактилориза и пирамидальный анакамптис. — Додсон повел бровями — очевидно, и его представления об американцах только что пошатнулись. — Надо же, вы их узнали. А ведь все думают, что орхидеи — это такие большие аляповатые цветки.
— Мой отец увлекался цветоводством, у него были похожие сорта.
— Когда закончим, покажу вам свои клумбы. Но вы, должно быть, устали, мистер Завала. Вы ведь прилетели из Стамбула? Давненько я там не бывал. Удивительный город. — Они повернули за угол и попали в просторное патио, выложенное декоративной плиткой. Стеклянная дверь в дом была открыта, и Додсон позвал экономку — дородную краснолицую женщину по имени Дженна. Она посмотрела на Завалу так, словно хозяин дома случайно приволок из сада какого-то жука, а потом принесла высокие бокалы с холодным чаем.
Расположились в увитой плющом беседке восточного вида. Здесь начинался широкий газон, ухоженный, словно поле для гольфа, который плавно спускался к тихой речушке и бескрайним болотам. К мосткам была привязана лодка.
Додсон отхлебнул из бокала и произнес, окинув взглядом окрестности:
— Да, тут настоящий рай. — Его пронзительные голубые глаза впились в лицо гостя. — Вот что, мистер Завала, ваш визит ведь как-то связан с недавним звонком от мистера Перлмуттера?
— Косвенным образом.
— Я навел справки. Как выяснилось, мистер Перлмуттер пользуется немалым уважением в исторических кругах. Чем я могу вам помочь?
— Перлмуттер искал информацию по просьбе НУПИ и наткнулся на упоминание о вашем предке. Его, как и меня, очень удивило, что вы наотрез отказались говорить об архиве деда.
— Надо признать, я вел себя с мистером Перлмуттером чересчур резко. Прошу, передайте ему мои извинения. Он просто застал меня врасплох. — Додсон чуть помолчал, разглядывая крышу особняка. — Вы знаете, сколько этому дому лет?
Завала стал внимательно рассматривать изъеденные временем стены и массивные печные трубы.
— Попробую угадать… Много?
— Вижу, вы человек осторожный. Это хорошо. Да, ему и правда очень много лет. Первое поселение на этом месте возникло еще в Железном веке. Настоящий особняк семьи Додсонов вон там, за деревьями — отсюда его не видно. Он построен в семнадцатом веке. Наследников у меня нет, да и содержать родовое гнездо не по карману, вот я и передал его государству, а себе оставил этот домик. Фундамент заложен при Юлии Цезаре, на стенах погреба даже сохранились римские цифры. То, что вы видите, — постройка пятнадцатого века. Вашу страну тогда только-только открыли.
— Не очень понимаю, как это связано с моим вопросом.
Додсон подался вперед, словно оксфордский профессор, поучающий бестолкового студента.
— Мы мыслим не декадами и даже не веками, как вы, американцы. Мы мыслим тысячелетиями. Восемьдесят лет — всего лишь миг. Бумаги моего отца бросают тень на весьма почтенные семейства.
Завала кивнул.
— Я уважаю ваше мнение и не собираюсь настаивать. Но все же хоть что-то вы могли бы объяснить?
Глаза старика довольно сверкнули.
— Я расскажу вам абсолютно все, юноша.
— Простите?
Завала, словно старатель, надеялся раздобыть хоть пригоршню золотого песка, а Додсон внезапно отдал ему всю жилу.
— После звонка мистера Перлмуттера я много думал. Дед завещал свои бумаги Гилдхоллу с условием, что их передадут туда только в конце столетия. Я о них даже не знал. Архив перешел ко мне лишь после смерти отца. Он хранился у поверенного моего деда, так что прочитать материалы я смог уже в библиотеке — и немедленно изъял их, как только понял, какую роль сыграл в этих событиях мой дед. Теперь же я понял, что его волю следует уважать, несмотря ни на какие последствия. К черту торпеды! Полный вперед!
