— Мы видели, как зарождается цунами, — констатировал Рид.
— Попробуем иначе, — вмешался Егер. — Макс, ты слышала, как доктор Дженкинс называл магнитуду землетрясения. Смоделируй события с учетом этого параметра.
Из зоны оползня во все стороны побежали крошечные волны. Макс увеличила масштаб, следя за той, что направлялась к Роки-Пойнт. По мере приближения к берегу панорама города увеличивалась и в итоге заняла весь экран. Волна прокатилась по бухте, ударила в берег и двинулась вверх по реке.
Не дожидаясь, пока ее попросят, Макс вывела на вторую половину экрана картинку волны в поперечном разрезе. Приближаясь к земле, цунами росло, превращаясь в гигантский водяной коготь, и обрушилось на спящий городок. Сцена повторилась еще дважды: в ускоренном и замедленном режимах. Никто не проронил ни звука.
— Что скажете, джентльмены? — спросил Егер, крутанувшись на стуле.
— Картину мы восстановили, — произнес Дженкинс. — Вопрос в другом: возможно ли, что цунами — дело человеческих рук?
— Такое уже случалось, — заметил Рид. — Я ведь рассказывал, как после выброса метана обрушилась буровая платформа.
— Макс, я знаю, ты устала, но сделай мне одно одолжение.
— Конечно, доктор Дженкинс.
— Спасибо. Давай найдем на карте Восточного побережья другие точки, где линии разломов проходят в зонах скоплений метангидрата.
На экране вновь появилась карта с мерцающими кружками разных размеров. Крупнее всего они были у побережья Новой Англии, в районе Нью-Джерси, Вашингтона, Чарльстона и Майами.
— Макс, смоделируй, пожалуйста, развитие событий в случае обвалов материкового склона в зонах месторождений гидратов.
Волны разом покатились из всех кружков. Вырастая до тридцати футов, они достигали побережья, врывались в бухты и устья рек, выплескивались на берег.
Рид только и успевал хлопать глазами за толстыми стеклами очков.
— Привет Бостону, Нью-Йорку, Вашингтону, Чарльстону и Майами.
— Лед — насмерть бьет, — пробормотал Егер и пояснил в ответ на озадаченные взгляды старших товарищей: — Так хиппи говорили про наркотики. «Льдом» они называли метамфетамин.
— Это, приятель, покруче всяких наркотиков.
Дженкинс откашлялся.
— Я еще не закончил…
Он рассказал про гигантское судно, которое видел неподалеку от Роки-Пойнт в день катастрофы.
— Так вы думаете, оно как-то связано с оползнем и цунами? — уточнил Егер.
Дженкинс кивнул.
— А опознавательные знаки на нем были?
— Да. Флаг, как водится, либерийский. А еще на борту было название — «Атаман Эксплорер I». Я посмотрел в словаре — это какой-то командир у казаков.
— «Атаман»? Точно?
— Да. Знакомое название?
— Не исключено. А вы надолго в Вашингтон, доктор Дженкинс? — поинтересовался Егер.
— Не знаю. Сколько надо, столько здесь и буду. А что?
Егер встал.
— Хочу вас кое с кем познакомить.
ГЛАВА 27
Лучи солнца били в тонированное панорамное окно. Решительное лицо адмирала Сандекера казалось чуть зеленоватым, словно медный бюст бога Нептуна. Из его кабинета на верхнем этаже здания НУПИ открывался непревзойденный вид. Адмирал в раздумьях замер у окна и, словно ястреб в поисках добычи, окинул взглядом панораму города: Белый дом, грандиозный монумент Вашингтона и купол Капитолия.
Все утро Остин докладывал Сандекеру о результатах черноморской экспедиции. Адмирала поразил его рассказ о базе подлодок и заинтересовала встреча с Петровым, а также связь между «Звездой Одессы» и лордом Додсоном, с которым он как-то встречался. Изредка адмирал что-то спрашивал или предлагал свою версию, однако, когда Остин дошел до бойни на «Морском охотнике», Сандекер слушал его в гробовом молчании, лишь изредка пощипывая элегантную вандейковскую бородку. С последними словами этого невеселого рассказа он молча встал и подошел к окну. Посмотрев наружу, обернулся к застывшим в креслах у стола Остину и Ганну и заявил:
— За все время флотской службы я не потерял ни одного корабля, ни одного матроса. И сейчас, черт возьми, не желаю! Этот сукин сын заплатит за убийство команды, и его дружок Разов — тоже.
В кабинете явственно повеяло холодом.
Сандекер снова уселся за стол.
— Как себя чувствует эта несчастная девушка, мисс Монтегю?
— Характера ей не занимать, — ответил Остин. — Осталась на «Морском охотнике», пока его не отгонят на базу.
— Когда вернется, я хочу с ней поговорить.
— Я распоряжусь, — кивнул Остин. — А что говорит ЦРУ?
Сандекер вытащил из хумидора сигару и закурил.
— ЦРУ лает не на то дерево, ФБР нам не верит, а от военных мало толку, пока не дашь им конкретное задание. Госсекретарь не отвечает на звонки.
— А Белый дом?
— Президент, конечно же, нам всячески сочувствует, вот только мне кажется, что в его окружении немного злорадствуют. Мол, поделом НУПИ — нечего было лезть не в свое дело. Никак не простят, что именно мы спасли команду NR-1.
— Главное, люди живы! Какая разница, кто спас? — раздраженно воскликнул Остин.
Сандекер выдохнул, и его голову окутало облако фиолетового дыма.
— Вопрос, полагаю, риторический. Ты же знаешь, как устроена власть в Вашингтоне. Благодарность здесь не в чести. Все лавры достались нам, вот они и злятся.
Ганн тяжело вздохнул.
— Такие слухи и до меня доходили. Поговаривают даже, что, мол, если бы не «неумехи» из НУПИ, подлодку давно вернули бы вместе с капитаном и штурманом.
— Еще и мы виноваты, что остальные работать не желают, — бросил Сандекер. — К сожалению, в истории с «Морским охотником» на помощь рассчитывать не приходится. Удалось что-то узнать об этом Борисе?
— Человек ниоткуда, — сказал Остин. — Лучше заняться Разовым. По последним сообщениям, его яхта ушла из Черного моря. Мы как раз пытаемся ее выследить.
— Нужно работать лучше, — заявил Сандекер.
Запищал интерком, и в кабинете раздался голос секретарши:
— Адмирал, я знаю, что у вас совещание, но тут мистер Егер, и с ним еще два джентльмена. Говорит, у него к вам важное дело.
— Пусть заходят.
Дверь отворилась. Как опытный моряк, Сандекер сразу угадал в Дженкинсе рыбака и тут же укрепился в своем мнении, пожав его твердую, как камень, мозолистую руку.
Радушно поприветствовав гостей, он предложил им присесть.
— Ну что, Хирам, рассказывай, с чего это ты выбрался из своей берлоги.
— Пусть лучше доктор Дженкинс объяснит.
