С высоты птичьего полета Повелья напоминала веер, раскинувшийся на пятьсот ярдов от широкой части до ручки, и на триста ярдов в ширину, если мерить в самом узком месте. Обнесенный стеной канал делит остров с запада на восток, обходя наносную песчаную отмель в центре.
— Не умничай, Фарго. Насколько я понимаю, два часа — глухая ночь. А утро — это когда рассвело.
После разговора с Марией им посчастливилось найти работающий прокат катеров. У владельца осталось только одно свободное судно, двенадцатифутовая плоскодонная лодка с подвесным мотором. Не фонтан, но Сэм решил, что для поездки сойдет. Повелья находилась всего в трех милях от Венеции, в спокойных водах лагуны.
— Только не говори, что ты купилась на страшилки Марии, — сказал Сэм.
— Нет, но веселого в них мало.
— Что верно, то верно.
За тысячелетнюю историю острова здесь помимо братских могил для жертв чумы появились монастыри, колонии, форт и артиллерийский склад Наполеона, а позднее, в 1920-х годах, на Повелье построили психиатрическую больницу.
В жутких подробностях Мария поведала, что главврач, услышав от пациентов истории о призраках жертв чумы, стал их лечить при помощи лоботомии. В доказательство его теории медицинского экзорцизма на людях проводились отвратительные эксперименты.
По легенде, однажды доктору явились те самые призраки, которых видели его пациенты, и он сошел с ума. Как-то ночью он взобрался на колокольню и прыгнул вниз, разбившись насмерть. Пациенты отнесли тело доктора обратно в колокольню, превратив ее в склеп. Вскоре после этих событий и больница, и остров были заброшены, но венецианцы и по сей день слышат звон повельского колокола и видят огни, движущиеся в окнах больничного крыла.
Повелья, по словам Марии, самое зловещее место во всей Италии.
— В призраков я, конечно, не верю, — сказала Реми, — но все происходящее в больнице тщательно регистрировалось. К тому же остров закрыт для туристов. Мы нарушаем закон.
— Раньше нас это не смущало.
— Я лишь хочу, чтобы ты прислушался к голосу разума.
— Что ж, должен признать, от всего этого и впрямь мурашки по телу, но мы так близко подобрались к отгадке, что отступать я не намерен.
— Согласна. Только пообещай мне одну вещь: если колокол зазвонит, уносим ноги.
— Поверь, если колокол зазвонит, я первый же помчусь к лодке.
Через несколько минут вдали показался канал. В нескольких сотнях ярдов вниз по берегу выросли тени больничного крыла и башни колокольни, взметнувшейся над верхушками деревьев.
— Призрачные огоньки видишь? — спросил Сэм.
— Смотри, дошутишься.
Сэм провел лодку через неспокойные воды у берега в канал. Канал был защищен со стороны моря, вода здесь почти не циркулировала; на поверхности солоноватой воды плавали кувшинки, а глубина местами составляла всего несколько футов. Справа проплыла кирпичная стена, увитая диким виноградом; слева — деревья и кусты. Сверху донесся скрежет: подняв глаза, они заметили летучих мышей, кружащих в воздухе и ныряющих за насекомыми.
— Просто супер, — пробормотала Реми. — Еще и мыши…
Сэм фыркнул. Реми не боялась всяких жуков-пауков или змей, зато терпеть не могла летучих мышей, которых называла «крылатыми крысами с человеческими ладошками».
Через десять минут они достигли песчаной отмели. Сэм прибавил обороты, направив нос через песок, Реми вылезла и помогла оттащить лодку повыше. Сэм вылез следом, пришвартовав лодку. Они включили фонарики.
— Куда теперь? — спросила Реми.
Он указал налево.
— На северный конец острова.
Они пошли через отмель, вверх по берегу к густому кустарнику. Нашли место, где кусты росли реже, и в конце концов выбрались на открытую, размером с футбольное поле площадку в окружении невысоких деревьев.
— Это те ямы?.. — прошептала Реми.
— Может быть. — Ни на одной из карт Повельи не были указаны точные места расположения чумных ям. — Странно, что здесь ничего не растет.
Фарго пошли дальше через поле, осторожно ступая и освещая дорогу фонариками. Если это на самом деле была чумная яма — значит, под их ногами покоились останки десятков тысяч людей.
Дойдя до деревьев на противоположной стороне, Сэм повел Реми на восток, а еще футов через сто снова свернул на север. Роща поредела, и они вышли на небольшую поляну с травой по колено. Сквозь ветви деревьев на другой стороне было видно, как свет луны отражается от морской глади. Вдалеке раздался похожий на гонг звон.
— Это бакен в лагуне, — прошептал Сэм.
— Слава богу. У меня чуть сердце не оборвалось.
— Смотри-ка… — Они прошли вперед и остановились возле выглядывающего из травы каменного блока. — Наверное, часть фундамента какого-то дома.
— Сэм, сюда!
Реми посветила фонариком вправо. На правой стороне поляны из травы торчал кол, похожий на столб забора. Они подошли поближе. На столбе висел защищенный плексигласом плакат: «В девятом веке здесь жили сторонники Пьетро Традонико, дожа Венеции с 836-го по 864 год. Останки были выкопаны и перезахоронены в 1805 году. Повельское историческое общество».
— Если Традонико и был здесь, теперь его нет, — сказала Реми.
— Перезахоронены в тысяча восемьсот пятом… — перечитал Сэм. — Примерно в это время Наполеона короновали как правителя Италии?
— И примерно тогда же он превратил Повелью в артиллерийский склад, — подхватила Реми. — Здесь они с Лораном могли почерпнуть вдохновение для очередной загадки.
— И они наверняка знали, где перезахоронены останки Традонико. Реми, здесь никогда не было бутылки. Вся загадка — лишь мостик к какому-то другому месту, подсказка для Наполеона-младшего.
— Но где это другое место?
На следующее утро в две минуты девятого Сэм и Реми высадились из речного такси на узенькой улочке в двух кварталах к востоку от храма Святой Марии Магдалины. Они расплатились, вылезли на берег и подошли к красной двери, окаймленной черной кованой оградой. Крохотная бронзовая табличка на стене у двери гласила: «ПОВЕЛЬСКОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО».
Сэм позвонил. Внутри зашлепали шаги, и дверь открылась; на пороге стояла полная женщина в розовом платье с желтым цветочным узором.
— Si?
— Buon giorno, — поздоровалась Реми. — Parla inglese?
— Да, я неплохо говорю по-английски. Чем могу помочь?
— Вы смотритель?
— Простите?
— Повельского исторического общества? — спросил Сэм, улыбаясь и указывая на табличку.
Женщина выглянула за дверь, окинула взглядом табличку и нахмурилась.
— Это старая, — сказала она. — В последний раз общество собиралось лет пять-шесть назад.
