— Оставьте их там. Гарантирую, что бандит не получит их.
Парди подкрутил кончики своих усов.
— Мистер Белл, тебе приходилось бывать в шахтерском городе в день зарплаты?
— Этой роскоши никогда не видел, но слышал, что возможен дикий разгул и полное безумие.
— Это так, — сказал Окснард со слабой усмешкой. — Каждый раз в день зарплаты в городе наступает настоящий ад.
Парди поддержал его, усмехнувшись.
— Да, спальни борделя будут заняты, пока шахтеры не истратят все деньги, заработанные огромным трудом, на виски и на азартные игры. — Он выждал мгновенье, посмотрел на Белла. — Где ты остановился? На тот случай, если мне нужно будет связаться с тобой?
— В пансионе мамаши Таббс.
— Хорошее местечко для бедняка, — сказал Окснард. — Мамаша — великолепная тетка и хорошая повариха.
— Могу поручиться за ее тушеную говядину, — пошутил Белл.
Белл и Окснард поблагодарили миссис Парди за превосходный завтрак. Затем все трое вышли на улицу и направились в город. Парди, покинув их, пошёл в офис и в тюрьму. Белл с Окснардом двинулись в банк для изучения внутренней планировки помещения.
Площадка операционного зала была точно такой же, как в тысяче других банков. Офис управляющего находился за кабинкой кассира со стеклянными стенами. Только перед частью стойки, где находились ящики с наличными деньгами, стояла металлическая решетка. Хранилище напоминало сейф и находилось в углублении со стороны вестибюля. Его держали закрытым в рабочие часы и открывали только для изъятия денег или во время возврата туда наличных денег и монет после закрытия банка для клиентов.
— Неужели у вас нет настоящего хранилища? — спросил Белл Окснарда.
— Нам оно не требуется. Деньги для зарплаты обычно отправляют под надежной охраной на шахты на второй день после поступления их в банк.
— Почему на второй день?
— Нам необходимо время, чтобы проверить сумму, поступившую из банка в Денвере.
— Следовательно, у бандита время для действий ограничено.
Окснард кивнул.
— Если он собирается напасть, то ему придется сделать это завтра.
— Ты видел новых вкладчиков или людей, которые просто так входили в банк и затем сразу выходили?
— Новый начальник шахты «Либерти Белл» открыл текущий счет. — Окснард сделал паузу, задумчиво рассматривая потолок. — Была еще одна очень привлекательная женщина, также открывшая счет. Небольшой. Очень грустная.
— Грустная?
— Муж оставил ее в Айове, а сам уехал, чтобы разбогатеть в Колорадо, и больше она о нем не слышала. Ей удалось узнать кое-что от своего друга, кондуктора. Он сказал, что муж просил передать ей, что уезжает в Теллурид, чтобы найти работу на шахтах. Она приехала сюда, чтобы попытаться разыскать его. Бедная душа! Возможно, он один из многих, погибших в шахтах.
— Назови мне имя начальника, — сказал Белл, — чтобы я смог проверить о нем все данные.
— Сейчас узнаю.
Окснард вошел в офис и почти сразу вернулся.
— Это Оскар Рейнольдс.
— Спасибо.
Окснард уставился на Белла.
— Разве ты не собираешься проверить женщину?
— Бандит никогда не работает с женщиной или с мужчиной. Он всегда совершает преступления один.
— Очень хорошо, — вздохнул Окснард. — Бедняжка! Она открыла счет всего на два доллара. Для того чтобы прокормиться, ей, вероятно, придется работать в борделе, в Теллуриде редко найдется другая работа для женщины. А те немногие рабочие места, которые есть, заняты женами шахтеров.
— Просто на всякий случай дай мне ее имя тоже.
— Рашель Джордан.
Белл тихо рассмеялся.
— Да ты запомнил его!
Окснард улыбнулся.
— Легко запоминается имя хорошенькой женщины.
— Она сказала, где остановилась?
— Нет, но легко догадаться: в борделе. — Он лукаво посмотрел на Белла. — Собираешься посмотреть на нее?
— Нет, — задумчиво ответил Белл. — Едва ли женщина может быть бандитом Мясником.
Глава 25
Маргарет не страдала от жизни проститутки в борделе на авеню Пасифик. Она вела роскошную жизнь в гостинице «Нью-Шеридан». Открыв небольшой счет в городском банке только для того, чтобы выяснить планировку операционного зала, количество служащих, их рабочие места и тип сейфа, она обошла все шахтерские компании, чтобы разузнать о давно потерянном муже, которого не существовало вообще. Она дала пищу для разговоров и вскоре превратилась в источник сплетен в городе.
Она даже напросилась к шерифу Парди со своей вымышленной историей, чтобы встретиться с ним наедине и постараться понять, что он представляет собой как человек. Миссис Алиса Парди зашла в офис в тот момент, когда Маргарет просила шерифа, чтобы он помог ей разыскать ее мужа. Алиса сразу проявила сочувствие к женщине в дешевом, выцветшем хлопчатобумажном платье, которая рассказывала печальную сказку о покинутой жене, безнадежно разыскивающей человека, бросившего ее. Алиса решила, что эта Рашель Джордан ведет полуголодное существование, и пригласила ее в свой дом на обед. Маргарет приняла приглашение и явилась в том же самом дешевом платье, купленном ею в Сан-Франциско в магазине секонд-хенд для бедных.
В тот вечер Маргарет принялась помогать Алисе Парди на кухне, но жена шерифа сразу поняла, что гостья никогда не стояла у горячей плиты. Алиса подала домашнюю еду: бараньи отбивные, вареный картофель, овощи, приготовленные на пару, и яблочный пирог на десерт. После обеда пили чай в небольшой гостиной, и Алиса немного поиграла на стареньком пианино.
— Скажите мне, миссис Джордан, — спросила Алиса, переворачивая нотный лист, — где вы остановились?
— Милая леди, мисс Билли Магир, наняла меня официанткой в столовую своего пансиона.
Парди обменялся с женой сочувствующим взглядом. Алиса глубоко вздохнула.
— Это Большая Билли, хозяйка борделя «Сильвер Белле», — сказала она. — Разве вы не знали об этом?
Маргарет изобразила абсолютную невинность.
— Не имела ни малейшего представления.
Алиса поверила Маргарет, Парди — нет. Он знал: совершенно исключено, чтобы женщина не смогла понять разницу между пансионом и борделем. Зародившееся у него подозрение увеличивалось, но его жена растворилась в сочувствии.
— Бедняжка, — говорила она, обнимая Маргарет. — Я не допущу, чтобы вы оставались в «Сильвер Белле». Вы останетесь здесь, с Генри и со мной, пока не найдется ваш муж.
— Но его, возможно, нет в Теллуриде, — произнесла Маргарет, словно собираясь разрыдаться. — Тогда мне придется уехать, и я не хочу стеснять вас.
