— Ни разу, — ответил Кабрильо. — Мы рассчитывали, что поймаем аль-Халифу прежде, чем он сделает свой ход. Главное, мы были уверены, что он не собирается убивать эмира. Он просто хотел вынудить его отречься от престола в пользу клана аль- Халифы. Наш парень должен был быть в безопасности, примерно как корова на конференции вегетарианцев, до тех пор, пока они не обнаружили бы подмену. — Кабрильо откусил еще треть сэндвича.
— Сэр, можно кое-что спросить? — сказал Адамс.
— Конечно, — ответил Хуан, доедая сэндвич и протягивая руку за кофе.
— Какого черта вам понадобилось в Гренландии и что это за парень, который лежит при смерти на заднем кресле моего вертолета?
— Аль-Халифа и его люди свалили, — сказал Мерфи. — Судя по всему, я единственный человек на борту.
— Абсолютно нелогично, — ответил Хэнли. — Вертолет на месте?
— Да, я видел его сзади, на палубе.
— Ты обошел всю яхту?
— Ага. Такое впечатление, что их тут никогда и не было.
— Подожди-ка.
Хэнли повернулся к Стоуну.
— Тридцать восемь минут, сэр, — ответил тот на немой вопрос.
— Мерф, мы будем через полчаса, — сказал в микрофон Хэнли. — Посмотри, что сможешь нарыть, пока мы не подойдем.
— Сейчас займусь, — ответил Мерфи.
— До скорого, — сказал Хэнли. — Выясним все на месте.
— Мне позвонил мой связной в ЦРУ, — сказал Кабрильо. — Когда мы были в Рейкьявике, «Эшелон» перехватил электронное письмо, в котором сообщалось об иридиевом метеорите. ЦРУ забеспокоилось, не попадет ли он не в те руки, и попросило меня отправиться на место и уладить ситуацию. А вот этот джентльмен, — добавил он, сделав жест в сторону заднего кресла, — тот человек, что нашел его.
— Выкопал в пещере?
— Не совсем. У тебя не было времени на экскурсию. Там большое святилище, устроенное в тоннеле над пещерой, в которую ты заходил. Искусно украшенное. Видимо, давным-давно кто-то нашел метеорит и решил, что это религиозная реликвия. А парень на заднем кресле — археолог, который каким-то образом нашел упоминания о нем и добрался до этой пещеры.
Адамс тронул ручку управления и заговорил в микрофон.
— «Орегон», это борт первый, подлет двадцать минут.
Получив ответ от Стоуна, он продолжил разговор с Кабрильо.
— Все выглядит очень странно. Даже, если метеорит имеет историческую ценность, я никогда не слышал, чтобы соперничающие археологи убивали друг друга из-за важных находок.
Возможно, они делают это в мечтах, но я не слышал ни об одном реальном случае.
— Судя по текущей информации, аль-Халифа и группировка «Хаммади» перехватили электронное письмо и выкрали метеорит ради самого иридия. Следовательно, они хотят сделать «грязную» бомбу.
— Если так, то у них должна быть и сама бомба, которая распылила бы иридий, — ответил Адамс. — Иначе получится, что у них есть дрова, но нет огня.
— Я точно так и подумал.
— Значит, после того, как наши ребята заберут метеорит, нам еще предстоит искать бомбу.
— Как только захватим аль-Халифу, мы заставим его сообщить местонахождение бомбы. Потом придется послать группу, чтобы обезвредить ее, и все в порядке.
Кабрильо пока не знал, что аль-Халифа уже покоится на дне океана, рядом с множеством геотермальных источников.
19
Имя Томас Двайер звучало слишком серьезно и степенно. Даже само научное звание физика-теоретика уже заставляло думать об академике, попыхивающем трубкой, яйцеголовом зануде, живущем сверхупорядоченной жизнью. Не было ничего, что было бы дальше от истинного положения дел.
Двайер был капитаном команды игроков в дартс в местной пивной, по выходным гонял на раллийных автомобилях и волочился за одинокими женщинами с настойчивостью, ничуть не убавившейся к его сорока годам. Внешностью он был сильно похож на актера Джеффа Голдблюма, да и одевался скорее как кинопродюсер, а не ученый и прочитывал за день пару десятков газет и журналов. Умный, одаренный и самоуверенный, он постоянно был в курсе последних событий и тенденций.
Но название его должности звучало очень серьезно. На визитной карточке значилось: Центральное разведывательное управление, Томас У. Двайер (Ти-Ди), старший научный сотрудник по теоретическим вопросам. Ученый-шпион.
В настоящий момент Двайер висел головой вниз, вдев ноги в разгрузочные ботинки, которые он прицепил к турнику, вставленному им в дверной проем двери личного кабинета. Тянул спину и размышлял.
— Мистер Двайер, — робко позвал его молодой подчиненный.
Тот обернулся на голос. Сначала увидел коричневые потертые ботинки, потом белые спортивные носки, выше — брюки, которые были слегка коротковаты их владельцу. Выгнув спину, поднял голову, чтобы поглядеть на говорящего.
— Что, Тим?
— Мне поручили нечто, что, как я полагаю, мне не по зубам, — тихо сказал ученый.
Вытянув вверх руки, Двайер согнулся и схватился за турник. Крутанувшись, как заправский гимнаст, он одним движением снял разгрузочные ботинки с турника и прыжком встал на пол.
— На последней Олимпиаде подглядел, — с улыбкой сказал он. — Как тебе?
— Круто, сэр, — тихо сказал юноша.
Войдя в кабинет, Двайер сел за стол, наклонился и принялся снимать ботинки. Молодой ученый покорно пошел следом, держа в руках папку со штампом «Эшелон А-1». Сняв наконец ботинки, Двайер кинул их в угол кабинета и протянул руку, чтобы взять папку у Тима. Снял с обложки стикер, быстро подписался и отдал его подчиненному.
— Я этим займусь, — с улыбкой сказал он. — Проведу анализ и напишу рапорт.
— Спасибо, мистер Двайер, — ответил Тим.
— Зови меня Ти-Ди, как все остальные, — сказал Двайер.
Томас «Ти-Ди» Двайер сидел в кабинете, положив ноги на стол. В его руках была диссертация о природе образования фуллеренов Бакминстера, или, как их чаще называли, бакиболов, в метеоритах. Сферические объекты, названные в честь известного американского архитектора Ричарда Фуллера Бакминстера, прославившегося изобретением геодезического купола, представляли собой самые крупные симметричные монокристаллы, известные человеку. Их открыли в 1985 году во время экспериментов с углеродом в условиях космоса, и с тех пор они переставали удивлять ученых.
Если наполнить пустоту внутри цезием, получался лучин в мире органический полупроводник. Полностью углероды бакиболы небольшого размера можно было использовать в качестве практически идеальной смазки. Среди перспектив их и пользования были создание экологически чистых двигателе систем пролонгированного транспорта лекарств и самых передовых нанотехнологических устройств. И сфера их применения с каждым днем только расширялась.
