Несмотря на прожитые тридцать восемь лет, Сэм покраснел.
— Ради вас, мисс Хант, сделал все, что смог, — ответил он.
Сэм начал работать над .стенами ее галереи пять лет назад,
когда она въехала в дом на Беверли Хиллз, работал в ее летнем доме у озера Тахо, а теперь заново отделал стены галереи. И всегда эта женщина давала ему понять, сколь ценит его талант и трудолюбие.
— Хочешь воды, «Кока-колы» или еще чего-нибудь? — спросила Мишель.
— Нет, благодарю.
И тут с другого конца галереи ее позвал домработник, сказав, что ей звонят.
— Какая женщина, — тихо сказал Сэм. — Истинная леди.
Мишель прошла по галерее, к своему рабочему столу, у входа
в дом, выходящего на Родео Драйв, заметив, что пришел один из художников, выставляющий у нее свои картины. Ее дружелюбие, как всегда, окупалось сторицей. Художники непостоянны и капризны, но те, что выставлялись в ее галерее, обожали ее и редко уходили к другим. Это, а еще и то, что она всегда держала финансы в порядке, способствовало тому, что из года в год ее галерея пользовалась успехом.
— Кажется, сегодняшний день обещает быть хорошим, — сказала она бородатому мужчине. — Правда, я не знала, что сегодня меня посетит мой любимый художник.
Мужчина улыбнулся.
— Я сейчас отвечу на звонок, а потом поговорим, — сказала Мишель.
Помощник отвел художника в сторону, где стояли диваны и бар. Мишель села за стол и протянула руку к телефону. Тем временем помощник спросил художника, что именно тот желает, и спустя пару секунд уже набивал молотый кофе в фильтр кофемашины, чтобы приготовить капучино.
— Мишель Хант.
— Это я, — раздался в трубке мрачный голос.
Владельцу голоса не требовалось представляться. Он покорил ее давно, когда ей был двадцать один год и она только что приехала из Миннесоты в поисках солнца и веселья Южной Калифорнии, в восьмидесятых. Они то сходились, то расходились; эти отношения никак не могли стать постоянными, да и бизнес постоянно заставлял его отлучаться, но в двадцать четыре она родила ему сына. И хотя его имени даже не было в свидетельстве о рождении, да и, по правде сказать, он и Мишель никогда не были вместе достаточно долго, чтобы это можно было назвать семьей, тем не менее, они сохранили близкие отношения. По крайней мере, близкие настолько, насколько этот мужчина мог позволить кому-либо быть ему близким.
— Как поживаешь? — спросила она.
— Нормально.
— Ты где?
Это был обычный вопрос, который она ему задавала, чтобы преодолеть дистанцию в общении. Ответы на него были разные: от Осаки до Парижа и от Перу до Таити.
— Подожди-ка, — спокойно ответил мужчина. Поглядел на компьютерную карту, спроецированную на стену в его самолете. — Шестьсот восемьдесят семь миль по дороге из Гонолулу в Ванкувер.
— Летишь покататься на лыжах? — спросила Мишель. Они не раз катались на лыжах вместе.
— Небоскреб строить, — ответил он.
— У тебя всегда есть большие дела.
— Точно, — сказал мужчина. — Мишель, я позвонил потому, что узнал: нашего мальчика послали в Афганистан, — тихо добавил он.
Мишель не знала об этом. Место службы держалось в тайне, как и вся операция, Крису не разрешили ничего о ней рассказывать.
— О боже, — выпалила она. — Скверно.
— Я предполагал, что ты это скажешь.
— Как ты узнал? — спросила Мишель. — Меня всегда поражало твое умение добывать информацию.
— Никакого волшебства. У меня в кармане столько сенаторов и политиков, что мне уже давно пора купить штаны попросторнее.
— Ничего не известно, как там дела?
— Видимо, операция оказалась сложнее, чем предполагал господин президент, — сказал мужчина. — Судя по всему, Крис командует отрядом ликвидаторов, который должен найти и уничтожить плохих парней. Связь с ними ограничена, но мои информаторы говорят, что это тяжелая и грязная работа. Если он некоторое время не сможет выходить на связь с тобой, не удивляйся.
— Я за него боюсь, — медленно проговорила Мишель.
— Хочешь, чтобы я уладил это дело? — спросил мужчина. — Сделал так, чтобы его отозвали обратно на родину?
— Уверена, он уже договорился с тобой о том, чтобы ты этого
не делал.
— Договорился, — согласился мужчина.
— Тогда не надо.
— Позвоню тебе, когда буду знать побольше.
— Не будешь где-нибудь поблизости в ближайшее время?
— Если буду, позвоню, — ответил мужчина. — Пожалуй, все, помехи начинаются по спутниковой связи. Наверное, пятна на солнце.
— Буду молиться, чтобы с нашим мальчиком все было в порядке.
— Попытаюсь сделать что-нибудь более значимое, — ответил мужчина и повесил трубку.
Мишель положила трубку и откинулась на спинку стула. Привычка держать себя не позволяла выказать страх или беспокойство. Он беспокоится об их сыне, это чувствуется. Остается лишь надеяться, что его тревоги напрасны и Крис скоро вернется домой.
Встав из-за стола, она пошла к художнику.
— Ведь у вас есть хорошие новости?
— Снаружи, в грузовике, — ответил тот. — Думаю, вам понравится.
Спустя четыре часа после рассвета, на триста метров выше той точки, где Крис и его взвод ночевали, они столкнулись с ожесточенно сопротивляющимися врагами. Их начали обстреливать сразу из нескольких пещер, находящихся чуть выше и к востоку от них, — из винтовок, гранатометов и пистолетов. Подорвали несколько фугасов, вызвав оползни, а единственный путь отхода оказался заминирован. Враги желали быстро и полностью уничтожить взвод Ханта и были близки к успеху.
Хант укрылся за кучей валунов. Пули рикошетом отскакивали от камней, в воздухе летали осколки. Укрыться было негде, а путь к отступлению преграждал оползень.
— Радист! — крикнул Хант.
Половина взвода находилась метрах в двадцати впереди, еще четверть — спереди слева. К счастью, радист оказался неподалеку от офицера. Он пополз к Ханту на спине, прикрывая собой рацию. Это стоило ему раны — пуля попала ему в коленную чашечку, когда он выставил колени вверх. Ханту пришлось руками подтаскивать его к себе.
— Антенсио, — крикнул Хант солдату, лежащему в полуметре от него, — займись раной Лэсситера!
Антенсио спешно подполз ближе и принялся срезать брючину с ноги радиста. Выяснил, что рана неглубокая, и принялся накладывать повязку. Хант включил рацию и принялся настраивать ее на нужную волну.
— Все будет о’кей, Лэсситер, — сказал он радисту. — Сейчас вызову помощь. А потом за тобой прилетят медики.
