— Скоро мне надо будет уйти. Ты знаешь, где находится меч Аллаха и что с ним делать. Удачи тебе на твоем пути.
Судорожно сглотнув, Амад кивнул. Когда Лабатиби налил ему рюмку арака, чтобы успокоить, его руки дрожали. А всего через пару минут Кабрильо наконец-то решил воспользоваться спутниковым телефоном аль-Халифы и позвонить. Но к этому времени оба террориста уже приняли обет молчания. После четырех гудков включился автоответчик, но Кабрильо предпочел не оставлять никакого сообщения.
Главный козырь в рукаве, припасенный «Корпорацией», оказался бесполезен.
— Есть движение, — сообщил один из агентов MI-5, работавший с наведенными на квартиру микрофонами.
Время уже было около девяти вечера, пошел слабый снег.
Температура была около нуля, и снег сразу же таял, падая на дороги. Если бы она была чуть пониже, то на дорогах образовалась бы снежная каша. Крыши домов слегка присыпало, из вентиляционных труб шли клубы пара. Сквозь окна виднелись украшения, вывешенные к Рождеству, на улицах собирались толпы празднующих Новый год, все выглядело очень по-домашнему.
Все было спокойно, если не считать, что где-то поблизости была спрятана ядерная бомба.
Лабатиби спустился на лифте. Он объяснил Амаду, как добраться до магазина, где находилось транспортное средство с бомбой, заправленное и проверенное уже неделю назад. Йеменец знал, как привести в действие систему подрыва. Больше здесь делать было нечего. Только бежать.
План Лабатиби был прост. Он проедет по городу на «Ягуаре» до М20. Это займет у него около сорока пяти минут. Оказавшись на М20, поедет на юг, к железнодорожному вокзалу Фолкстон, до которого где-то сотня километров. Прибыв туда с запасом в полчаса, как и требуется, он погрузится на поезд, отправляющийся в 23.30.
В полночь поезд будет уже выезжать из подводного тоннеля в Кокеле, неподалеку от Кале. Точнее, в пять минут первого. Лабатиби избежит опасности обрушения тоннеля в момент взрыва бомбы, но сможет поглядеть на вспышку из окна поезда. Хорошо спланированное и рассчитанное бегство.
Лабатиби понятия не имел, что несколько десятков агентов MI-5 и сотрудники «Корпорации» следят за каждым его шагом. Он был зайцем, и гончие уже настигали его.
Выйдя из лифта, Лабатиби прошел через вестибюль и вышел на улицу. Огляделся, но не заметил ничего необычного. Кроме навязчивого ощущения незримой слежки. В остальном он чувствовал себя уверенно и свободно. Это ощущение — просто паранойя, подумал он, тяжкий груз знания о предстоящем. Отбросив лишние мысли, Лабатиби открыл дверь «Ягуара» и залез в машину. Завел двигатель, прогрел его с минуту, включил скорость, проехал с метр и, выехав на Стрэнд, свернул вправо.
— Начинаю слежение, — доложил по радио один из агентов MI-5.
Коробочка, которую Трюйт прикрепил к топливному баку, сработала идеально.
Флеминг и Кабрильо стояли на тротуаре у входа в «Савой» и смотрели, как «Ягуар» выезжает из-за угла. Повернувшись спиной к машине, Флеминг заговорил через микрофон, закрепленный у него на горле:
— Группы четвертая и пятая, следовать на расстоянии.
От края улицы отъехала машина такси и поехала следом за «Ягуаром», на безопасном расстоянии. «Ягуар» проехал мимо небольшого грузовичка с логотипом транспортной компании, располагавшейся в квартале отсюда, и грузовик тоже тронулся, встраиваясь в поток машин и следуя за противником так, чтобы не вызвать подозрений.
— «Ягуар» «чистый», бомбы в нем нет, — сказал Флеминг Кабрильо. — Как думаешь, куда поехал Лабатиби?
— Сматывается, — ответил Кабрильо. — А мужскую работу предоставил мальчишке.
— Когда нам надо его перехватить? — спросил Флеминг.
— Пусть едет куда хочет, — ответил Кабрильо. — В аэропорт, на вокзал, куда угодно. А вот там пусть твои люди его берут. Только постарайтесь, чтобы у него не было ни малейшего шанса позвонить прежде, чем они упрячут его в кутузку.
— И что тогда? — спросил Флеминг.
— Привезите его назад, — ответил Кабрильо голосом холоднее декабрьского воздуха. — Пусть он тоже будет на празднике. Посмотрим, насколько истово он готов умереть во имя Аллаха.
Приближалась полночь, и напряжение росло.
Микрофоны, наведенные на квартиру Лабатиби, передавали голос Амада. Тот громко молился. Флеминг расположился в отеле напротив, вместе с десятком агентов MI-5. Три группы сотрудников «Корпорации» уже находились в зонах дислокации почти тринадцать часов. Они устали ждать. Кабрильо прогуливался туда-сюда по Бедфорд-стрит. Снова прошел мимо магазина мотоциклов, потом — мимо ресторана, торгующего на вынос карри, и небольшого рынка. Он сделал уже это добрую сотню раз.
— Надо входить, — сказал Флемингу один из агентов MI-5.
— А что, если бомба в паре кварталов отсюда? — спросил Флеминг. — И если таймер включит кто-то другой? Тогда мы не найдем ее вовремя, и Лондон запылает. Будем ждать. Больше делать нечего.
В вестибюль вошел другой агент MI-5.
— Сэр, у нас двадцать машин на дорогах поблизости, — сказал он. — Как только объект залезет в машину, которую он намеревается использовать, мы сможем тут же перекрыть движение.
— Эксперты по бомбам рядом, готовы действовать?
— Четыре британских эксперта и двое из ВВС США, — кивнув, ответил мужчина.
В этот момент молитвы Амада смолкли, послышался звук шагов.
— Есть движение, — сообщил по радио Флеминг десяткам агентов, ожидающих команды. — Ни шага в его сторону, пока он не отправится к цели.
Оставалось только молиться, чтобы все это скорее кончилось. На часах было 23.49.
Агенты MI-5 расположились перед домом, по бокам от него и с заднего двора. На каждой машине, стоящей поблизости, стоял маячок и электронный прибор, который мог по команде вывести ее из строя. Каждую машину проверили счетчиком Гейгера, но радиации не было.
Все понимали, что Амаду придется идти куда-то еще, где и находится бомба.
Но бомба была прямо здесь, внизу. Она лежала в коляске мотоцикла «Урал» российского производства, точно такого же, как тот, который Амада учили водить в Йемене.
Как только дверь квартиры открылась и Амад вышел, агент MI-5 прошел через вестибюль и посмотрел на индикатор лифта. Лифт остановился на втором этаже.
Агент шепотом доложил об этом по радио и быстро вышел из вестибюля. Все, работающие на прослушке, сосредоточились. Время пришло, и все происходило прямо здесь.
Холод и снег не могли осилить пиво, еду и веселье. Вокруг Гайд Парка и Грин Парка собрались десятки тысяч празднующих. За кулисами сцены агент MI-5 излагал рок-звезде суровую правду жизни.
— Вы должны были оповестить нас, — громко сказал распорядитель. — Тогда мы смогли бы отменить концерт.
