— Если соизволите пройти сюда, — сказал аль-Тани, открывая дверь, — эмир ждет вас в своей студии.
Кабрильо и Джонс вошли внутрь и оказались в большом фойе с мраморным полом и двумя арчатыми лестницами, ведущими на верхние этажи. Вокруг большого полированого стола красного дерева, украшенного цветочным орнаментом, посреди фойе стояло несколько со вкусом подобранных мраморных скульптур. Вокруг сновали двое работниц, а в углу дворецкий давал указания рабочему, который наводил осветитель на картину, по стилю похожую на Ренуара.
Пройдя через фойе, аль-Тани повел их но коридору, который вел в большую комнату со стеклянной стеной с видом на воду. Комната была площадью за двести квадратных метров, с несколькими местами для сидения, вокруг высоких растений в кадках. На стенах висело несколько плазменных панелей, а в одном из углов даже стоял рояль. За ним-то и сидел эмир. Увидев, что пришли гости, он перестал играть, встал и произнес:
— Благодарю, что пришли. — Подойдя к Кабрильо, протянул руку. — Хуан, всегда рад тебя видеть.
— Ваше превосходительство, — улыбнувшись, ответил Кабрильо. — Это Питер Джонс, мой помощник.
Джонс крепко пожал протянутую эмиром руку.
— Располагайтесь, — сказал тот, показав на диваны. — Сядем здесь.
Все четверо уселись, и, как по волшебству, появился официант.
— Чаю и пирожных, — сказал эмир.
Официант исчез так же быстро, как и появился.
— Так чем кончилось дело в Исландии? — спросил эмир.
Кабрильо изложил ему все события. Эмир кивнул.
— Если бы ваших людей там не было и мы не произвели бы подмену, кто знает, где бы я сейчас был, — сказал он.
— Аль-Халифа мертв, Ваше превосходительство, — ответил Кабрильо. — На один повод для беспокойства меньше.
— Тем не менее я хочу, чтобы «Корпорация» провела полную проверку моей службы безопасности на предмет возможных угроз мне и моему правительству, и в ближайшее время.
— Мы с радостью сделаем это для вас, — ответил Кабрильо, — но сейчас есть более насущный вопрос, который я бы хотел с вами обсудить.
— Пожалуйста, будьте любезны, — кивнув, ответил эмир.
Кабрильо начал излагать ситуацию.
47
Три контейнера, наполненные отравленными молитвенными ковриками, стояли в сторонке на грузовом терминале аэропорта Эр-Рияда, на пространстве размером в несколько футбольных полей, огороженном проволочной сеткой. Если бы не близость хаджа, их бы уже отправили в Мекку и разгрузили. Но в нынешней ситуации, несмотря на то что их и так поздно доставили, в списке приоритетов они были далеко не первыми. Если их удастся вовремя доставить к Каабе за день до хаджа, это уже будет успех, с точки зрения аль-Шейха.
А сейчас распорядитель был занят куда более срочными делами.
Помимо молитвенных ковриков, на складе стояло больше миллиона пластиковых бутылок с водой, десять тысяч переносных туалетов, в дополнение к тем, которые уже установили на месте, шесть разобранных палаток первой помощи, которые расставят по периметру, и десять тысяч переносных бачков для мусора.
Коробки с отпечатанными флаерами и памятными сувенирами, подарочные экземпляры Корана, почтовые открытки, коробки с солнцезащитным кремом — все это стояло на поддонах, ожидая своей очереди. Еда для паломников, шесть тысяч метел для рабочих, которые каждый вечер будут убираться, складные зонтики на случай дождя. Двенадцать огромных ящиков с вентиляторами, которые установят внутри огромного сооружения для дополнительной вентиляции.
Но аль-Шейх не имел никакого отношения к обеспечению безопасности. Этим занималась тайная полиция Саудовской Аравии.
В отдельной зоне грузового терминала грузовики уже загружали необходимой для обеспечения безопасности аппаратурой. Полноценный пост контроля и управления, с многоканальной радиостанцией и системами видеонаблюдения, сто тысяч патронов и фанаты со слезоточивым газом па случай беспорядков, тысяча пластиковых наручников, сорок собак, тренированных на поиск оружия, вместе с контейнерами, едой и запасными поводками и шлейками. Десяток броневиков, четыре танка и тысячи солдат.
Ежегодный хадж был тяжкой ношей, и королевская семья платила по счетам сполна.
Аль-Шейх поглядел на пюпитр и пометил грузовик, отбывший с терминала.
Эмир попивал горячий чай и слушал Кабрильо почти двадцать минут не перебивая. Наконец наступила тишина.
— Вы позволите мне краткий экскурс в историю ислама? — спросил эмир.
— Конечно же, — ответил Кабрильо.
— Есть три священных для мусульман места: два — в Саудовской Аравии, третье — в Израиле. Первое, и самое святое, — мечеть аль-Харам в Мекке, где находится Кааба. Второе — Маджид аль-Набави, Мечеть Пророка в Медине. Третье — Маджид аль-Акса, в Иерусалиме, Купол Скалы, место, где Мухаммад вознесся в небо на крылатом коне, чтобы говорить с Аллахом.
Эмир сделал паузу, чтобы отпить чаю, и продолжил:
— Кааба — самое важное для мусульман место, к которому они пять раз в день обращаются в молитве. Это краеугольный камень нашей веры. За занавесью, покрывающей святилище Каабы, находится черный камень, который обрел Ибрагим, или, как вы его называете, Авраам, и оставил здесь много столетий назад.
Кабрильо и Джонс кивнули.
— Как вы сами упомянули, повсюду считается, что это метеорит, посланный правоверным с небес Аллахом, — добавил эмир.
— Можете ли вы поподробнее описать камень? — спросил Джонс.
Эмир кивнул.
— Я сам много раз касался его. Камень круглый, около тридцати сантиметров в диаметре, черного цвета. Если бы меня спросили, сколько он весит, я бы сказал, что килограммов сорок, где-то так.
— Это примерно такие же размеры, как у метеорита из Гренландии, — сказал Кабрильо.
Эмир с тревогой поглядел на него.
— Об этом я забыл упомянуть, Ваше превосходительство, — продолжал Кабрильо. — У наших ученых есть основания считать, что если гренландский метеорит расколоть, то возникнет угроза распространения содержащегося внутри вируса.
— Какого типа? — спросил эмир.
— Такого, который с ужасающей скоростью поглощает кислород, — ответил Кабрильо. — Создавая вакуум и всасывая все к центру.
— Армагеддон, — произнес эмир.
— Мне нужно срочно попасть в Саудовскую Аравию, чтобы остановить их, — быстро сказал Кабрильо.
— Это, друг мой, труднее, чем кажется, — ответил эмир. — Со времени войны в Заливе в 2003 году у меня и короля Абдуллы натянутые отношения. Моя постоянная поддержка Соединенных Штатов, то, что я позволил соорудить здесь авиабазу и разместить войска, внесла разлад в нашу дружбу — по крайней мере внешне. Чтобы задобрить сторонников жесткой линии в своей стране и сохранить власть, он счел необходимым публично осудить мои действия.
