Хуан прикинул, каковы шансы наткнуться на единственного живого человека на много километров вокруг, и понял, что они не так уж малы. Они с Аланой спешили уйти подальше от лагеря, поэтому он выбрал самый легкий путь — точно так же действовал и бежавший пленник.
Он едва передвигал ноги — понятно, что Кабрильо с Аланой шли быстрее. Удивительно другое — как бедолага вообще столько времени продержался. Должно быть, он осматривал окрестности с этого холма, заметил Кабрильо и Алану и дождался удобного момента для атаки.
Хуан осторожно подошел к нему и протянул руку. Алана передала флягу.
— Пей, — сказал Хуан по-арабски. — Мы не причиним тебе зла.
Под слоем песка и грязи, под спутанной бородой проступало лицо мужчины среднего возраста, с широким лбом и крупным носом. Его щеки ввалились от голода и жажды, а глаза горели тусклым огнем. И все же у беглеца хватило сил уйти так далеко, да еще до мелочей рассчитать нападение. Поразительно.
— Все хорошо, друг. Нас скоро спасут.
— Ты саудовец, — прошипел мужчина, оторвавшись от фляги, — я знаю этот акцент.
— Вообще-то я американец. Выучил арабский в Эр-Рияде.
— Слава Аллаху.
— И Магомету — Пророку его, — продолжил Хуан.
— Да благословит его Аллах. Мы спасены.
— Кто «мы»?
ГЛАВА 21
После сообщения, которое записала Джулия, Хуан на связь не вышел, и Макс решил направить в точку, откуда велась передача, экипаж «КОТа».
Троица добралась за два часа.
Макс все это время проторчал в центре управления. Компьютер автоматически выводил текущее местонахождение машины на экран, так что никакой нужды в человеческом присутствии не было, но все равно человек десять сидели в креслах или слонялись по комнате. В полной тишине гудел вентилятор, да изредка кто-нибудь слишком громко отхлебывал кофе. Эрик Стоун расположился в штурманском кресле, а Джордж Адамс — за пультом управления боевыми системами. Пилот с внешностью кинозвезды, Адамс был облачен в летный комбинезон. Он потрясающе играл в покер — проигрывал только Хуану Кабрильо, да и то лишь потому, что, когда нервничал, начинал поглаживать роскошные усы, свисающие, как у киношных ковбоев. Сейчас Адамс очень переживал — в случае продолжения стагнации усам не грозило и часа протянуть.
На главном экране темнело предутреннее море. К востоку чуть брезжил свет — даже не свет, а просто тьма не такого угольно-черного оттенка. На другом дисплее, поменьше, двигался «КОТ». Две точки — машина и Хуан — мерцали совсем рядом.
Зазвонил телефон. Все встрепенулись. Техник, который вместо Хали Касима занимал кресло офицера по связи, вопросительно посмотрел на Макса. Тот кивнул, надел гарнитуру и поправил микрофон.
— Хэнли, — бросил он, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно. Нечего показывать Хуану, как он волнуется.
— Привет, Макс. Это Лэнгстон Оверхолт.
Макс раздраженно крякнул. Этого звонка он не ждал.
— Лэнгстон, момент не самый подходящий.
— Надеюсь, ничего серьезного?
— Знаешь ведь, у нас всегда все серьезно. Ты там засиделся допоздна или проснулся пораньше? — В Вашингтоне была полночь.
— Даже не знаю. У меня какой-то сплошной день, причем один из худших в жизни.
— Тогда все и правда нерадостно. Ты ведь еще Карибский кризис застал.
— Я тогда был совсем молокососом — мне даже код от двери туалета не доверяли.
Макс Хэнли и Лэнгстон Оверхолт разнились настолько, насколько вообще возможно разниться. Макс из рабочей семьи: отец — механик на авиационном заводе в Калифорнии, мать — учительница. Во Вьетнаме он лишь усердным трудом выбился в командиры. Состояние же семьи Оверхолта уходило корнями в столь глубокую древность, что они и Асторов нуворишами считали. Лэнгстон двенадцать лет отучился в частной школе, четыре года в Гарварде, потом еще три — в Гарвардской школе права. Но, несмотря ни на что, эти двое искренне уважали друг друга.
— Ну теперь-то, не иначе, уже и туалетная кабинка имени тебя существует, — съязвил Макс.
— Наслаждайся жизнью, приятель. Простатит не за горами.
— Так в чем дело?
— Ливийцы сообщают, что во время ночного тренировочного вылета пилот истребителя заметил что-то странное у самой границы с Тунисом. Патруль обнаружил секретную базу, на которой имелся вертолет Ми-двадцать четыре. На базу напали, вертолет уничтожен, все погибли.
— Ага, я как раз хотел тебе рассказать. Это наши на нее наткнулись. Они сбили Ми-двадцать четыре и выяснили, что вертолет модифицирован для стрельбы ракетами «воздух — воздух», а точнее… — он поглядел на Эрика, и тот одними губами произнес «Апекс», — а точнее, «Апексами». Русская ракета.
— Проклятье, Макс, почему ж ты молчал, когда я говорил, что Бамфорда похитили?
— Не обижайся, Лэнгстон, только наша задача — отыскать госсекретаря. Всему остальному я не придаю особого значения.
Оверхолт затих на полминуты, и Макс понял: он еле сдерживается. Впрочем, Максу было наплевать. ЦРУ не с добра обратилось к корпорации, это яснее ясного. А уж как именно выполнить задание — их с Хуаном личное дело, несмотря даже на недавнее фиаско в Сомали.
— Прости, ты прав. Временами я забываю, что вы работаете самостоятельно. Мне об этом приходится только мечтать.
— Не переживай. Так что по поводу вертолета?
— Ливийцы утверждают, что внутри уничтоженного командного центра они нашли компьютер или какие-то его остатки.
Макс открыл было рот, чтобы возразить, но вспомнил, что у экипажа «КОТа» не было времени на тщательные поиски.
— И что же на этом компьютере?
— Во-первых, сведения, что вертолет принадлежит группировке Сулеймана аль-Джамы. Вдобавок выяснилось, что террористы устроили лагерь прямо под носом у ливийцев — прикрываются компанией, которая разрабатывает старый карьер.
Макс и Эрик обменялись понимающими взглядами. Именно об этом они говорили накануне вечером.
— Откуда информация?
— Передана лично шефу ЦРУ в Триполи Джиму Кублицки его коллегой из СОД…
— Секретной организации Джамахирии. Знаю. Насколько надежен источник?
— Ливийцы вовсю сотрудничают с нами в организации саммита и помогали в поисках самолета. Полагаю, данные достаточно надежные.
— А может, это ловушка и ливийцы сами по шею в дерьме.
— Судя по остальным новостям, вряд ли.
— Макс, — прервал разговор вахтенный офицер, — вызов от «КОТа».
Хэнли взглянул на экран. Точки наконец встретились.
— Подожди секунду, Лэнгстон. — Он попросил включить второй канал. — Хэнли.
— Доброе утро, Макс.
