— Выглядишь неплохо, — сказал Макс, вытирая глаза.
— На болеутоляющих жить можно, — ухмыльнулся Хали.
— Добро пожаловать домой, — пожат связисту руку Хуан. — В этот раз тебе одному за всех досталось.
— Сказать по правде, даже не знаю, что хуже: что подстрелили или что обвели вокруг пальца, как малое дитя.
Агент Моссада… Вот дерьмо. Надеюсь, он хоть помучился перед смертью.
— Об этом не беспокойся, — вставил Линк. — Пуля в легкое — хуже не бывает.
Три книги, которые сумела спасти Алана, немного подсластили археологам пилюлю. Кроме Библии, оставленной Генри Лафайетом своему учителю, и Корана — собственности Сулеймана аль-Джамы она вынесла из горящей пещеры длинный трактат о том, как могут уживаться две великие религии, если верующие будут соблюдать заповеди, записанные в священных книгах. Рукопись успешно прошла экспертизу, и хотя непримиримые фанатики тут же объявили ее фальшивкой и очередной уловкой западных крючкотворов, очень и очень многие внимательно прислушались к словам имама, ставшего сначала пиратом, а потом пацифистом.
Разумеется, конец войне еще не положен — кто-кто, а Кабрильо понимал это едва ли не лучше всех, — однако терроризм определенно пошел на спад. И Кабрильо этому искренне радовался. Радости его не омрачало даже смелое предположение, что скоро «Орегон» отправят на свалку, а самого Кабрильо — в отставку, и будет он доживать свой век на каком-нибудь тропическом острове.
Хали увезли, палуба опустела. Лишь Хуан и Макс стояли, прислонившись к кормовому релингу у флагштока с иранским флагом. Позади забурлила пена. Гигантский сухогруз двинулся вперед.
Макс держал в зубах погасшую трубку: на корме было слишком ветрено, чтобы снова ее зажечь.
— Есть пара хороших новостей. Спецназ НАТО атаковал новую базу, которую люди Гами оборудовали в Судане. Они почти не сопротивлялись — главарь ведь уже за решеткой. Вот в Ливии — другое дело. Последняя уцелевшая группа пыталась даже штурмовать тюрьму, где его держат.
— И что?
— Перебили всех до единого. Погиб охранник: попытался взять одного живьем, а тот подорвался. Да, — вспомнил Макс, — я сегодня с утра прочел твой отчет обо всей этой заварушке. Есть вопрос.
— Давай.
— Когда на «Сидре» госсекретарь велела не убивать телохранителя Гами…
— Мансура.
— Да, Мансура. Ты написал, что прострелил ему колено. Это правда?
— Конечно. — Хуан так и не отвел глаз от далекого горизонта. — Помнишь, мы договорились не бить ниже пояса? Мы сами так решили. Если честно, в отчете стоило написать поподробнее. Дело в том, что Мансур тогда как раз склонился над одним из убитых и хотел забрать его оружие. Колено как раз прикрывало голову, и пуля пробила его навылет. Это же не считается ударом ниже пояса?
Макс хихикнул.
— Наверняка не считается. Слушай, а что тебе сказала Джулия, когда ждали вертолет с Хали?
— Меньше знаешь — крепче спишь. — В голосе Хуана послышались какие-то странные нотки. — Я сам все еще пытаюсь осмыслить.
— Да ладно, на сон не жалуюсь. — Максу хотелось разрядить напряженную атмосферу.
— Хаксли сделала анализ жидкости, которая вытекла из кристалла. Там было всего чуть-чуть, да еще и много примесей, так что перепроверить не получится. В отчете сказано: «Результат не окончательный».
— И все же?
— Человеческая кровь.
— Мало ли чья. Аль-Джама мог сделать украшение даже со своей собственной кровью.
— Радиоуглеродным анализ показан интервал между пятидесятым годом до Рождества Христова и восьмидесятым годом после. Но самое потрясающее: там только женская ДНК.
— Так это кровь женщины?
— В том-то и дело, что нет. Судя по результатам хромосомного анализа, кровь мужская, но в ней сто процентов митохоидриальиой ДНК, причем и вне митохондрий тоже. Не проси объяснить: Хаксли уже пыталась, у меня до сих пор голова болит. Суть в том, что митохондриальная ДНК передается только по женской линии.
Хотя погода стояла теплая, Макс поежился.
— И что это значит?
— Это значит, что вся ДНК человека, у которого взята эта капелька крови, досталась ему от матери. Абсолютно вся. Сто процентов. А от ОТЦА — ноль. Словно его и не существовало.
— Ты вообще понимаешь, что говоришь?
— По словам Хаксли, если вообразить, что у человека, зачатого девственницей, взяли анализ крови, он бы выглядел именно так.
— Господи Иисусе… — невольно сорвался с губ Макса возглас удивления, граничащий с богохульством.
Впрочем, Хуан не преминул ответить:
— Вот именно.
