— А, Дирк. Рад твоему приходу. Пойдем в мой офис, там можно посидеть.
Питт прошел за ним в чистенький спартанский кабинет. Древняя мебель была заново покрыта лаком, а на книгах, которыми были уставлены полки вдоль стен, не было пыли. Папаалоа сел за стол и показал на викторианский диван.
— Расскажи, друг мой, нашел ли ты место упокоения короля Камехамеха?
Питт откинулся на спинку.
— Я почти всю неделю нырял на побережье у мыса Кона, но не нашел ничего похожего на погребальную пещеру.
— Наши легенды говорят, что он покоится в пещере под водой. Может быть, в одной из рек?
— Ты лучше меня знаешь, Джордж, что в засуху ваши реки превращаются в пересохшие канавы.
Папаалоа пожал плечами.
— Возможно, лучше, если место погребения никогда не найдут и король сможет покоиться с миром.
— Никто и не думает тревожить вашего короля. Там нет сокровищ. Камехамеха Великий стал бы замечательной археологической находкой, и только. Его кости лежали бы не в старой мокрой пещере, а в прекрасной новой усыпальнице в Гонолулу, всеми почитаемые.
Взгляд Папаалоа оставался печальным.
— Едва ли великому королю понравилось бы, что на его останки глазеют ваши хаоле.
— Думаю, он все же терпел бы нас, хаоле с материка, знай он, что восемьдесят процентов населения его королевства теперь выходцы с Востока.
— Как ни грустно, это правда. То, чего японцы не смогли добиться бомбами в сороковые годы, они добились деньгами в семидесятые и восьмидесятые. Я не Удивлюсь, если однажды, проснувшись, увижу над дворцом Иолани развевающийся на ветру флаг с восходящим солнцем. — Папаалоа пристально и бесстрастно смотрел на Питта. — У моего народа осталось мало времени. Два, от силы три поколения — и мы окончательно сольемся с другими расами. Мое наследие умрет со мной. Я последний человек с чистой гавайской кровью в своей семье. — Он взмахом руки обвел кабинет. — Потому я и выбрал музей делом своей жизни. Чтобы сохранить культуру умирающей расы, моего народа.
Он замолчал, глядя в маленькое окно на горы Коолау.
— Я старею, и мне трудно собраться с мыслями. Ты ведь пришел сюда не для того, чтобы слушать ворчание старика. Что тебе нужно?
— Хочу что-нибудь узнать о месте, которое называется Тихоокеанский Водоворот.
Папаалоа прищурился.
— Тихоокеанский Водо... а, да, я знаю, о чем ты.
Он несколько мгновений задумчиво смотрел на
собеседника, а потом заговорил, негромко, почти шепотом:
А ка макании хема па
Ка Мауна о Каноли Ики
А канака ке кауахиви хоопии.
— Гавайский язык очень певуч, — заметил Питт.
Папаалоа кивнул.
— Это потому, что в нем всего семь согласных: х, к, л, м, н, п, в. И в слоге может быть только один согласный. В переводе на английский это стихотворение означает: «Когда дует южный ветер, видна гора Каноли, и ее вершина кажется населенной».
— Каноли? — переспросил Питт.
— Мифический остров на севере. Согласно нашим легендам, много столетий назад семья-племя покинула далекие острова на юго-западе, вероятно Таити, и поплыла в большом каноэ через великий океан на север, чтобы воссоединиться с соплеменниками, эмигрировавшими на Гавайи несколькими десятилетиями раньше. Но боги рассердились на людей за то, что они бегут со своей родины, и изменили положение звезд; тот, кто вел каноэ, заблудился. Эти люди прошли на много миль севернее Гавайев, увидели Каноли и высадились на этот остров. Боги действительно наказали то племя: Каноли оказался пустынным островом. На нем росло несколько кокосовых пальм и фруктовых деревьев, росло таро, но не было ручьев с холодной чистой водой. Люди приносили жертвы и молили богов о прощении. Но боги не откликнулись на их мольбы, и тогда племя отвергло своих жестоких богов и принялось за работу, чтобы, преодолевая многочисленные трудности, превратить Каноли в остров-сад. Многие погибли в этих стараниях, но спустя несколько десятков лет люди создали на голом вулканическом острове великую цивилизацию и, довольные работой, провозгласили себя богами.
Дирк сказал:
— Похоже на испытания наших первопоселенцев, квакеров и мормонов.
Папаалоа испустил долгий вздох.
— Это не одно и то же. Ваши люди сохраняли свою веру и опирались на нее, как на посох. Туземцы на Каноли решили, что они лучше богов, которым когда-то поклонялись — ведь они создали рай без их помощи. Они решили, что выше других смертных. И начали нападать на Кауаи, Омаху, Гавайи и другие острова, убивать, грабить, уводить самых красивых женщин в рабство. Первобытные жители Гавайских островов были беспомощны. Нельзя сопротивляться человеку, который ведет себя и сражается как бог. Единственной надеждой оставалась вера в своих богов. Люди молились о помощи, и их мольбы были услышаны. Боги гавайцев заставили море подняться и навсегда утопить злых жителей Каноли.
— У моего народа тоже есть легенда о земле, затопленной морем. Эта земля называлась Атлантидой.
— Я читал. Платон очень поэтично описывает это в «Тимее» и «Критии».
— Кажется, ты знаток не только гавайских мифов.
Папаалоа улыбнулся.
— Легенды подобны узелкам на нити: одна ведет к другой. Я мог бы рассказать тебе множество историй о далеких землях; эти истории почти точно совпадают с тем, что есть в христианской Библии, только намного древнее.
— Ясновидцы предсказывают, что Атлантида когда-нибудь восстанет.
— То же говорят и о Каноли.
— Интересно, — сказал Питт, — сколько правды в таких легендах?
Папаалоа оперся локтями на стол и посмотрел на Питта поверх скрещенных рук.
— Странно, — сказал он. — Очень странно. Он сказал то же самое.
Питт вопросительно посмотрел на него.
— Он?
— Да. Это было очень давно, сразу после Второй мировой войны. Человек в течение недели каждый день приходил в музей и просматривал все книги и документы в нашей библиотеке. Его тоже интересовали легенды о Каноли.
— За прошедшие годы кто-нибудь еще должен был поинтересоваться этой историей.
— Нет, после того человека ты первый.
— У тебя память цепкая, как капкан, дружище, если ты смог вспомнить такую старину.
Папаалоа разжал руки и неуверенно посмотрел на Питта.
— Я не могу забыть этот случай, потому что не могу забыть того человека. Понимаешь, это был великан с золотыми глазами.
★ ★ ★
Вслед за изумлением приходит досада и туманным облаком обволакивает следующий шаг. Оказавшись в таком облаке, человек начинает двигаться и действовать, повинуясь чутью. Именно так повел себя Питт за полчаса до полудня, когда вышел из музея Джорджа Папаалоа.
