– Разве это не было бы нарушением адвокатской этики?
– Конечно, было бы.
– Но вы, однако, считаете, что я мог это сделать?
– Я сформулирую это таким образом – у меня имеются данные,
указывающие на то, что вы могли это сделать.
– Есть старая пословица, – усмехнулся Мейсон. – «Не суди о
других по себе, как правило, ты ошибаешься».
Маршалл вспыхнул и сердито спросил:
– Так вы этого не делали?
– Конечно, нет.
– Вы хотите сказать, что не выходили из машины? И не
осматривали машину вашей клиентки?
– Вы меня спросили, осмотрел ли я машину, не оставил ли там
какие-нибудь посторонние предметы в качестве вещественных доказательств и не
изъял ли оттуда подлинные вещественные доказательства и улики? Вот на это я и
ответил – нет!
– Хорошо, тогда я уточню вопрос, – сказал Маршалл. –
Выходили ли вы из машины возле того места, где машина миссис Элмор застряла в
песке?
– Ответа не будет.
– Взяли ли вы что-нибудь из машины?
– Ответа не будет.
– Прекрасно, – заключил Маршалл. – Это все, что я хотел
узнать, – захотите ли вы мне помочь. Вы не желаете… А теперь я прошу максимум
внимания. Вы отказались со мной сотрудничать, поэтому и я не считаю себя
обязанным сотрудничать с вами. Очевидно, в Лос-Анджелесе суды находятся под
воздействием вашей славы, а ваша репутация гипнотизирует власти. В моем же
округе вы всего лишь один из лос-анджелесских адвокатов, и я без колебаний
призову вас к ответственности, если это потребуется.
– Давайте, призывайте, – рассмеялся Мейсон. – Говорят, я
ловко умею парировать удары, и они частенько рикошетом попадают по тому, кто
первым швыряет в меня камень. И мне бы очень не хотелось утратить спортивную
форму.
– Я вижу, у вас огромная практика, – сквозь зубы произнес
прокурор. – Что ж, я обещаю вам предоставить возможность попрактиковаться на
самом высоком уровне…
Повернувшись на каблуках, Маршалл раздраженно приказал
своему спутнику:
– Пошли, Джордж!
– Одну минутку, – остановил его Мейсон. – Скажите, мистер
Маршалл, неужели вы действительно ожидали, что я отвечу на ваши вопросы?
– Я задал их совершенно официально, как окружной прокурор.
– Это меня не интересует. Вы ожидали, что я на них отвечу?
– Нет.
– Тогда зачем вам было приезжать сюда и задавать их?
– Не для протокола, – усмехнулся Маршалл. – Я хотел, чтобы
пресса Империала сообщила жителям округа, что я задал вопросы, а вы отказались
иа них отвечать.
– Вот как? – приподнял бровь Мейсон.
– Да, именно так, – отрезал Маршалл.
Он вместе с Джорджем Летти стремительно вышел из кабинета.
Делла обеспокоенно посмотрела на Мейсона.
– Позвони, пожалуйста, Дункану Краудеру, – попросил адвокат.
Делла сделала вызов и через какое-то время кивнула ему:
– Краудер на проводе, шеф.
Мейсон торопливо взял трубку.
– Дункан, это Перри Мейсон. Мне только что нанес визит ваш
окружной прокурор Болдуин Маршалл. Произошла утечка информации.
– Что за утечка?
– Весьма серьезная. Мне бы хотелось знать, откуда она
происходит.
– Не можете ли вы подробнее рассказать об этом? – попросил
Краудер.
– Возможно ли, что ваш телефон прослушивается?
– Черт побери, да. Весьма вероятно, что прослушивается не
только мой, но и ваш. Официально такое допускается лишь в крайних случаях, по
особому распоряжению властей, но мои друзья, сведущие в электронике, сказали
мне, что существуют тысячи установок для подслушивания телефонных разговоров.
– Хорошо, я буду осторожен, – сказал Мейсон. – Доктор Кеттл
ни с кем не разговаривал?
– О чем?
– О том, что могла сказать его пациентка?
– Тут я могу ответить, не задумываясь, – нет! Кеттлу вы
можете доверять, он не стал бы ни с кем об этом разговаривать.
– Вы сами никому ничего не говорили?
– Господи, конечно, нет!
– Я имею в виду, даже конфиденциально? – уточнил Мейсон.
– Нет, повторяю вам!
– Отправляйтесь в мотель «Палм Корт», займите номера девять
и одиннадцать и выясните, какова слышимость в этих номерах, насколько тонки их
стенки. Делла Стрит занимала седьмой номер, я – девятый, а Холанд Брент –
одиннадцатый.
– Хорошо, – сказал Краудер. – Когда это нужно сделать?
– Немедленно, – ответил Мейсон. – Я хочу выяснить, слышал ли
Брент то, о чем мы говорили в моем номере.
– Когда мне вам сообщить?
– Как только будет результат. Я буду у себя в кабинете.
– Хорошо, я могу немедленно отправиться туда. Эти номера
вряд ли заняты, если, конечно, Брент не оставил номер за собой.
– Если оставил, займите номера семь и девять и проведите
опыт в них.
– Сомневаюсь, чтобы условия были тождественными, – сказал
Краудер, – потому что седьмой и девятый находятся в одном отсеке, а девятый и
одиннадцатый – в другом. Между номерами отсека находится дверь, к тому же очень
тонкая. В случае необходимости эта дверь открывается, и номер превращается в
двойной. Во всем здании такая планировка отсеков – попарно соединенные номера с
дверью между ними.
– Хм! Теперь я начинаю кое-что понимать. Все равно
поезжайте, убедитесь в этом лично и позвоните мне, Дункан.
– Хорошо, я отправлюсь туда с кем-нибудь и все проверю. Вы
хотите, чтобы я взял с собой магнитофон и провел подтверждающий эксперимент?
– Нет, это не для свидетельских показаний, а для меня лично.
– Я все сделаю, ждите моего звонка. Постараюсь обернуться
побыстрее.
Мейсон повесил трубку.
– Что он может сделать? – спросила Делла Стрит.
– Краудер?
– Маршалл.
– Он может говорить с кем только пожелает. Он может
угрожать, он может арестовать нашу клиентку или обязать ее повесткой появиться
перед жюри присяжных. Он был прав, когда сказал, что закон на его стороне. И он
имеет право прибегнуть к любым мерам в рамках закона. Более того, он может
пустить в ход и кое-какие методы, которые законом не разрешены. Но ведь я-то
тоже не сижу сложа руки, испугавшись его угроз… Что-то и мы придумаем, найдем
на него управу. А пока мне хотелось бы знать, что же ему все-таки доложил
Летти, из-за чего поднялся переполох?.. Как ты думаешь, что именно на совести
Летти, а?
