Позже я навестил ОСБ на Нарвской. Мне сказали: «Ваш участковый – царь и бог. Идите к нему!» Выйдя с Нарвской – гигантский мавзолей УФСИНа, я стряхнул напряжение чувств, осознав, что у меня не взяли даже номер телефона. Не поинтересовались высветившимся номером шантажиста: «Зачем? Номер он давно сменил! Или с радиорынка позвонил». Видимо, ОСБ (позже знающие люди подтвердили) не помогает сотрудникам. Отдел собственной безопасности ловит своих! Олешин, прощаясь со мной в ОСБ, мрачно пошутил: «Вам угрожали отрезать яйца в подъезде, но это не угроза жизни. Без яиц люди живут!» Он и еще двое молодых сотрудников ОСБ (одна из них молодая баба) ржали мне в лицо.
Так Бутырка и Кошкин дом отобрали у меня семью. И никто не помог! Палец о палец не ударили.
11.10.10
Тамерлан Н. Глыба не вышел на дежурство – снова в запое. Предыдущий раз без больничного отсутствовал 21 день, сославшись на пневмонию: «Всю жопу поискололи!» Вместо Глыбы дежурили Гордеева и новая докторша из Астрахани Надежда Николаевна Козьмина.
457-я камера, где «авторитеты», ослабила оконную решетку. Готовились к побегу. Когда камеру вывели в коридор на шмон, а один из сотрудников вошел внутрь для досмотра, сумасшедшие организованной толпой кинулись на резерв. Завязалась самая настоящая потасовка. Старшие и психи бились стенка на стенку. Женщины-врачи скрылись.
Лидер помятых психов Горбунков начал имитировать эпилептический припадок. Медсестра Колоян отказалась делать ему укол. Тогда доктор Зло со шприцом магнезии бесстрашно зашел в свежо усмиренную камеру и самолично произвел «спасительный» укол.
Главарей возмущения Рамхазанова и Горбункова, не считаясь с психическим состоянием, на следующий день выписали из ПБ в свои изоляторы «за нарушение режима». 457-ю камеру «раскидали».
На стену сразу за входом на второй этаж повесили объявление об уголовных статьях, грозящих за нападение на сотрудников, массовые беспорядки и побег.
09.11.10
Начальник тюрьмы Теликов поставил на свой стол постер со слоганом: «Патриотизм – это дисциплина». Из кого цитата?
Я повышаю квалификацию на сертификационных курсах в Институте социальной и судебной психиатрии имени В. П. Сербского – тут матка Системы.
15.11.10
В Серпах на «круглом столе» новый главный психиатр УФСИНа Хрюнова Эльза Петровна (вместо Натальи Филипповны) предложила «жаловаться». Психиатр из Сибири попросил избавить его от конвойно-охранных функций. Часть времени он врачует, другую – стоит на вышке с автоматом и шмонает зэков.
Говорили и об «оргтехнике»: как и у нас, авторучки покупаются врачами за свой счет. Я делаю записи в историях болезней зелеными стержнями, оставшимися от рисования трехлетней дочери.
17.12.10
Умер Володя Поспешев, тот самый поклонник Ленина и Муссолини, обвиненный в побеге паркурщика Астахова. Володе было 48 лет. Он упал на приеме у генерала в УФСИНе. Предполагали симуляцию, а оказалось, по-всамделишнему. Отвезли в расположенный поблизости госпиталь МВД. Причина смерти – оторвавшийся в вене бедра тромб: поднялся и блокировал сердечный сосуд. За 25 лет службы Володя, кроме своих временных 6 на 4 или около того в кабинете опера, от УФСИНа не дождался ничего. «Сколько человеку земли нужно?» В Бутырке собирали у сотрудников на похороны. В ПБ отчего-то не зашли.
Свежеустроившаяся юная психиатрша из Астрахани Надя Козьмина «училась» специфике Кошкиного дома у Гордеевой за чаем с конфетами. Итог: больные «девочку» «грузили» (вешали лапшу на уши, по-научному: диссимулировали, т. е. скрывали болезнь). Надя «повелась». Многим в листах назначений она написала единственное: наблюдение. Без лечения один в ее смену повесился, другого (в мою смену) полуживого вынули из петли.
Следаки грозились запросить Козьминой шесть лет за халатность. Вместо этого она… надела погоны, аттестовалась. Истории болезней покойного и предпокойного, как водится, переписали.
Надя работает спустя рукава. Я буквально затаскиваю ее за рабочий стол в ординаторскую. Зато шеф глядит на нее маслеными глазами и ставит нам в пример, как она описывает больных. Да, про ее описания можно сказать: краткость – сестра таланта. Анамнезы жизни и болезни объединены, если не отсутствуют вовсе. Надя формальными фразами описывает полное здоровье пациента и лепит излюбленный диагноз Алексина: «Расстройство адаптации с нарушением эмоций и поведения». После того как он на пятиминутке назвал сей диагноз «удобным», с ним стала ходить половина больных.
Наде неловко «зависать» у положившего на нее глаз шефа, и она пасется в соседнем кабинете наконец открытого после ремонта первого этажа, у Гордевой. Разговоры, разговоры… весь день. Надя работает до 15.00, а потому поднимается смотреть своих больных на второй этаж в 14.30.
Мне объявили замечание с занесением в личное дело за снятие по состоянию здоровья с суда авторитета Горбункова: «Состояние после эпиприпадка». В рапорте на меня зам по ЛПР Дивани указал, будто документация у меня была оформлена неверно. На Дивани, в свою очередь, наехала новый психиатр УФСИНа Хрюнова Эльза Петровна. Новая метла прошлась по мне. Позже эта некомпетентная тетка окончательно меня невзлюбит.
На обратной стороне извещения о замечании я написал: «Категорически не согласен» и изложил, как было дело. Выяснилось, Горбункова с судов различные психиатры снимали шесть раз, два из них я. После Горбунков участвовал в расшатывании оконной решетки в 457-й камере. Он участвовал в нападении на резерв. Его выписали за нарушение режима содержания (см. выше). Горбунков вернулся с выбитыми в внутрикамерной драке передними зубами. Теликов распорядился «держать его на вязках и лечить». Дивани: «Лечить до соплей».
19.12.10
Устроилась и сразу назначена начальницей II-го психиатрического отделения Ольга Валерьевна Шестопалова – неплохая высокая тетка. В прошлом спортсменка, баскетболистка. При всех достоинствах: ставит три разных диагноза, а лечение одно: аминазин с галоперидолом (4 куба на 2).
С появлением Шестопаловой шеф камеры II-го отделения распределил так: начальнице – две камеры, Наде Козьминой – семь, доктору Зло – шестнадцать. Последний пришел принимать у меня смену пьяным. В «юмор» по поводу распределения камер не вник, лишь заметил, что недавно у него очередной больной «подох».
Я сразу после окончания учебы в Серпах с 25 декабря ушел в отпуск. Чтобы забыть семейные неурядицы (четыре судебных процесса с бывшей женой), уехал отдыхать в Египет. Там встретил много отдыхающих сотрудников правоохранительной системы (целые отделы милиции с Урала и из Сибири). Трахнул непомерно толстую адвокатшу из Мурманска, ранее, по ее признанию, из-за недостатка мужчин отдававшуюся подследственным в комнатах свиданий в изоляторах.
И море не веселит – тошно, хоть в петлю лезь!
Часть IV Психстатус
25.03.11
Накануне около полуночи в дежурство Шестопаловой О. В. истек кровью больной Совин Иван Анатольевич. Он вскрыл вены лезвием мойки (одноразовой бритвы) и, свесив руки с кровати, пролежал так всю ночь. Инспектор «тетя Валя», известная леностью, «поясняла» (казенный термин Пыткиной), что «неоднократно заглядывала в двушку, но Совина не видела, потому что его кровать стояла за туалетом». Она «предполагала», что с Совиным полный порядок. Однако запись видеокамеры коридора опровергла инспектора. Вместо положенного промежутка в 15 минут, ночью она заглядывала в камерные глазки редко, если не отсутствовала на посту вовсе.
