В душную летнюю ночь перед приездом Сидора Куляша, когда бессонница вставляла спички, не дававшие сомкнуть глаз, Степанида Пчель, у которой сдали нервы, своими руками разрушила свое счастье.
— Зи, — разбудила она сестру. — Я заболела, а утром приезжает ревизор. Встретишь?
— А как же наше путешествие? — спросонья спросила Зинаида. — Я уже собрала чемоданы. А сколько сейчас?
— Уже светает.
— Пора вставать? Когда прибывает его поезд?
— Тебе только-только накраситься.
— А тебе — поправиться? — хмыкнула Зинаида, и Степанида поняла, что от нее не укрылось ее притворство.
— Ну, Зи, у тебя же все равно в школе каникулы, — плаксиво протянула она. — У меня же больше никого нет, выручай, сестренка.
Зинаида молча открыла скрипучий шкаф, перебирая руками, спросонья осмотрела свой побитый молью гардероб, потом снова закрыла.
— Слушай, модница, раз это надо тебе, дай что-нибудь из своих тряпок.
— Конечно, Зи, бери, что хочешь.
«Боже, какая я трусиха! — проводив сестру, подумала Степанида. — Ну, ничего, Зи справится, а там посмотрим».
Была суббота, выходной, сев за компьютер, Степанида Пчель отпускала колкости нелюбимому ей «Модэсту Одинарову», который к этому времени уже умер, и не подозревала, что переписывается с женщиной, известной ей как «Ульяна Гроховец».
«Информационное поле? — написала «Сидору Куляшу» Полина Траговец от имени «Модэста Одинарова». — Конечно, сегодня сознание отражает не бытие. Ведь вы посадили всех на телевизионную иглу!»
«Столько сидишь у телевизора, что тебя уже узнают дикторы? — заступилась за «Сидора Куляш» Степанида. — А засыпаешь, небось, с пультом, как наркоман со шприцем?»
Полине Траговец тоже не нужно было идти на работу, и она тоже была в Сети.
«Ну не всем же сутками торчать в Интернете, — через минуту отозвался «Модэст Одинаров». — Я же не старая дева, чтобы мужчин на сайтах цеплять».
Степанида посчитала недостойным переходить на личности. И тут же завела клон «Злой язык».
«Ты старый, одинокий кобель, — хлестнула она им. — До хрена умный? Корми голубей и не приставай к дамам».
Полина Траговец не осталась в долгу, и две одинокие стареющие женщины пикировались весь день под чужими именами, пока Сидор Куляш гулял с Зинаидой Пчель. За собой он тащил, как собачонку, чемодан на колесиках, которые, поскрипывая, оставляли след на пыльной мостовой. Над рекой в камышах носились стрекозы, в сухой, пожелтевшей траве надрывно стрекотали кузнечики, и небо едва вмещало огромное солнце. Бросая с моста хлебные мякиши, которые отщипывали от одного батона, Сидор и Зинаида кормили крикливых чаек. Обедали в кафе на пристани, где пианистка в накладном шиньоне, с короткими, как у карлы, руками лениво играла джаз, и, рассказывая о своей жизни, громко смеялись, так что на них косились официанты. Блюда переменяли медленно, и Сидор невольно вспомнил жену, которая до того, как стала невидимкой, готовила обеды с такой тщательностью и старанием, что ставила их на стол раз в три дня. Усмехнувшись воспоминанию, Сидор закрутил на столе вилку.
Зинаида сощурилась:
— Хотите сыграть на раздевание?
— В определенном смысле. На кого укажут зубцы, тот обнажает неприятную для себя правду. Идет?
Зинаида кивнула. Вилка застыла, указав на Сидора.
— С детства был везучим, — вздохнул он и рассказал про ракушек, которых собирал на морском берегу, копошась, как краб в месиве из тины и гниющих моллюсков, пока мать, усевшись по-турецки на полотенце, загорала с любовником, про отца, смеявшегося над его неуклюжими попытками освоить горные лыжи, про то, как разрывался между разведенными родителями, как паром между берегами.
— А, по-моему, у вас было счастливое детство, — сказала Зинаида, когда он замолчал. — Разве это воспоминание так уж неприятно?
— Детство у всех счастливое, оно у всех лучшая пора. Потому что дальше — хуже. Крутить?
— Нет. Раз дальше — хуже, значит и скелетов в шкафу больше. Мы договаривались поднять со дна всю горечь, так что ваш рассказ не засчитывается.
— Хорошо.
Сидор достал сигареты, закурил и без утайки выложил про жену-невидимку.
— Это я и так знаю, — вставила Зинаида, когда он сделал паузу, расплющив окурок в пепельнице. — Читала на сайте.
— А про измену? С моим начальником? — Сидор потянулся за новой сигаретой. — На корпоративной вечеринке, куда пришли с женами. Гадко вышло, пошло…
— Я поняла, подробности не обязательны. — Зинаида на мгновенье задумалась, кусая заусенец. — А вы отомстили?
— Кому? Ей? Или начальнику? Нужно было переспать с его секретаршей?
— Вроде того. Чтобы было не так обидно.
— Уравнять счет? Но семейная жизнь — не футбол, тут 1:1 бесконечно хуже, чем 0:0. А каждый гол забиваешь в свои ворота. Вращать?
Зинаида накрыла его руку ладонью:
— Не надо. Теперь моя очередь.
Уткнувшись в тарелку, она рассказала про раннее замужество, жизнь без любви, про свой роман с директором школы, про то, как коротала за тетрадями свой бабий век.
— Жизнь прекрасна, — закончила она, ковыряя вилкой овощной салат. — Только люди портят ее друг другу.
— Мы рождены для рая, а живем в аду, — вздохнул он — А где у вас гостиница?
— Недалеко, я покажу.
Дорога в два квартала заняла полдня, они то и дело останавливались, Зинаида садилась на чемодан Сидора, а он, возвышаясь над ней, говорил, говорил, говорил… И в его речи не было ни слова о работе. Мимо плыли прохожие, а номера на домах сменялись с частотой тысячелетий. Зинаида не узнавала родного города, ей казалось, что она в сказочном путешествии.
— Торопятся те, кто ищут, — прочитал ее мысли Сидор Куляш. — А мы ведь нашли?
Зинаида смущенно кивнула.
«Зайдите вечером, — обнадежили их в переполненной гостинице. — Возможно, номера освободятся».
На Зинаиде не было лица:
— Что же вы теперь, уедете?
— Ну, еще не все потеряно. До вечера есть время.
Зинаида проглотила слюну.
— Поймите, я бы вас пригласила, но у меня сестра с ребенком…
— Ну что вы, об этом не может быть и речи. А у вас бледный вид.
— Похоже, у реки немного простудилась.
И опять они шли, взявшись за руки, вдоль извилистой набережной, и опять Зинаида слушала Сидора, не замечая его неуклюжей, расплывшейся фигуры, похожей на знак доллара. Ветер трепал ее темные волосы, и она снова чувствовала себя студенткой, увлеченной лектором. «Встретила, ревизора?» — прислала ей «эсэмэску» Степанида. «Встретила нечто большее» — ответила она. Степанида была заинтригована. Она тотчас оставила бесполезную грызню в Интернете с «Модэстом Одинаровым» и, нацепив черные очки, отправилась на розыски сестры.
