На хвостовой секции высотой с трехэтажный дом были ясно видны следы артиллерийского обстрела. Секция отломилась и лежала в нескольких метрах позади основной части фюзеляжа и немного сбоку. Отсек хвостового стрелка был разбит и разворочен, ржавые стволы 20-миллиметровых пушек уткнулись в ил.
Алюминиевые поверхности тридцатиметрового цилиндрического фюзеляжа были покрыты водорослями и ракушками, но стеклянные окна, опоясывающие нос самолета, все еще оставались прозрачными. Маленький демон, нарисованный под боковым окном кабины пилота, был удивительно чистым, без признаков обрастания или осыпания краски. Питт мог бы поклясться, что его глаза-бусинки глядели ему прямо в лицо, а губы раздвигались в сатанинской ухмылке.
Питт был слишком опытен, чтобы позволить воображению разыграться и нарисовать картину, в которой скелеты членов экипажа по-прежнему сидели бы на своих местах с отвисшими челюстями и поникшими набок черепами, замершие в мертвом молчании. Питт достаточно долго занимался подводным плаванием сквозь остовы затонувших кораблей, чтобы знать, что мягкие ткани человеческого тела растворяются в морской воде первыми, быстро пожираемые придонными рачками. Затем исчезают кости, в конце концов растворяются в соленой ледяной воде. Как ни странно, дольше всего сохраняется одежда, особенно кожаные куртки и ботинки летчиков. Со временем исчезнут и они, как и сам бомбардировщик.
— Осматриваю цель, — доложил он Сэндекеру, сидевшему в кружившем над его головой «С-5».
— В каком она состоянии? — вскоре ответил ему бесплотный голос адмирала.
— Одно крыло сильно повреждено. Хвост оторван совсем, но основная часть фюзеляжа совершенно целая.
— Бомба находится в переднем бомбовом отсеке. Тебе надо поставить «Большого Бена» в том месте, где передняя кромка крыла примыкает к фюзеляжу. Затем сделать разрез через верхнюю часть фюзеляжа.
— Красотке нынче ночью повезло, — сказал Питт. — Правое крыло оторвано назад, что открывает легкий доступ в этом месте. Я могу занять прекрасную позицию, чтобы разрезать шпангоуты сбоку.
Питт маневрировал вездеходом, пока его манипуляторы не смогли дотянуться до переднего бомбового отсека самолета. Тогда он вставил руку в похожее на перчатку управляющее устройство, через электронные датчики и гидроусилители приводящее в движение механические руки манипуляторов, и выбрал из трех инструментов, прикрепленных к «запястью» левого манипулятора, дисковую фрезу для резки металла. Управляя этой системой, словно она была непосредственным продолжением его руки, он проложил и измерил разрез на экране монитора, на который проецировались внутренние сечения конструкций самолета. Он смог выполнить эту сложную операцию, следя за нею по изображениям, показывающим виды места будущего разреза под несколькими разными углами с близкого расстояния — спереди, сверху, сбоку, — вместо того, чтобы полагаться на прямое наблюдения через прозрачный нос кабины вездехода. Он поднес фрезу к алюминиевой обшивке и ввел в компьютер расположение и глубину разреза. Затем он включил инструмент и стал наблюдать, как он врезался в фюзеляж «Демонов Деннингса» с точностью хирургического скальпеля.
Мелкие зубья дисковой фрезы рассекли потерявший с годами прочность алюминий, из которого был сделан самолет, как лезвие бритвы разрезает бальсовую модель планера. Не было ни искр, ни свечения раскалившегося от трения металла. Материал был слишком мягким, а вода ледяной. Поддерживающие обшивку стрингеры и поперечные элементы жесткости вместе со жгутами кабелей так же легко поддавались фрезе. Когда пятьдесят минут спустя разрез был закончен, Питт подвел к вырезанному куску второй манипулятор. «Запястье» этого манипулятора было оборудовано большим захватом, пальцы которого смыкались, как щипцы.
Захват прошил обшивку, и его пальцы сомкнулись вокруг шпангоута. Рука медленно поднялась вверх и подалась назад, отрывая прочь огромный кусок боковой части и крыши самолета. Питт осторожно развернул манипулятор на девяносто градусов и очень медленно опустил оторванный кусок на покрытое илом дно, так что ему удалось не взбаламутить воду и сохранить видимость.
Теперь перед ним была дыра размером три на четыре метра. Огромная бомба того же типа, что и «Толстяк», сброшенный на Нагасаки, бомба с кодовым названием «Дыхание матери», была ясно видна сбоку через эту дыру. Она висела там, надежно закрепленная широким хомутом и расчалками, зловеще поблескивая в лучах прожекторов вездехода.
Питту все еще оставалось удалить участки туннеля-лаза, проходящего над бомбовым отсеком и соединяющего кабину пилотов с отсеком стрелка в середине фюзеляжа. Часть этого туннеля уже была удалена вместе с узкими металлическими мостиками, проходившими вдоль бомбового отсека, чтобы огромную бомбу можно было втиснуть в брюхо самолета. Ему нужно было также вырезать направляющие, установленные для того, чтобы при сбрасывании бомбы она не зацепилась стабилизаторами.
Эта операция также прошла гладко. Оставшиеся препятствия вскоре были опущены на кучу вырезанных ранее обломков. Теперь ему предстояло выполнить самую сложную часть процедуры извлечения бомбы.
«Дыхание матери», казалось, просто источала смерть и разрушение. Девять футов в длину и пять в диаметре — такие размеры были заданы ее конструкторам, чтобы ее можно было хоть как-то разместить в самом большом из существовавших тогда бомбардировщиков; она была похожа на большое, толстое, уродливое яйцо, окрашенное в цвет ржавчины, с приделанными у одного конца стабилизаторами, окруженными цилиндрическим защитным кольцом, и чем-то вроде застежки-молнии вокруг среднего сечения.
— Доступ свободен, приступаю к извлечению бомбы, — доложил Питт Сэндекеру.
— Тебе придется использовать оба манипулятора, чтобы извлечь и транспортировать ее, — сказал Сэндекер. — Когда ее в последний раз взвешивали, она потянула почти на пять тонн.
— Мне потребуется один манипулятор, чтобы обрезать подвеску и расчалки.
— Этот вес чрезмерен для одного манипулятора. Он не выдержит такой нагрузки, не сломавшись.
— Я знаю об этом, но ведь мне потребуется время после перерезания троса подвески, чтобы заменить фрезу на захват. Только после этого я смогу осмелиться поднять ее.
— Держись на связи, — приказал Сэндекер. — Я проверю, что предусмотрено инструкцией, и немедленно скажу тебе.
Ожидая ответа адмирала, Питт подвел отрезную фрезу к нужному месту и ухватился захватом за подъемную скобу под подвеской.
— Дирк?
— Слушаю вас, адмирал.
— Пусть бомба упадет.
— Повторите, что вы сказали.
— Обрежь тросы подвески, и пусть бомба свободно упадет на дно. «Дыхание матери» — бомба имплозивного типа, она может выдерживать сильные удары.
Все, что Питт мог увидеть, глядя на устрашающее чудовище, маячившее всего в нескольких метрах перед ним, — это огненный шар, стремительно разбухающий перед его глазами, неизменно демонстрируемый в документальных фильмах.
— Ты слышишь меня? — спросил Сэндекер, и в его голосе звучала нервозность.
