— Чаю, джентльмены?
— Да, благодарю вас, — сказал Сэндекер, поднявшись на ноги.
Тоси легко опустилась на колени и проделала краткую чайную церемонию, прежде чем протянуть им чашки, от которых шел пар. Затем она встала и с восхищением посмотрела на «Мессершмитт».
— Какой прекрасный самолет, — проговорила она, не замечая ни въевшейся грязи, ни спущенных шин, ни поблекшей краски.
— Я собираюсь его отремонтировать, — тихо сказал Джиордино. — Я хочу сделать это для Дирка,
— Ты так говоришь, словно он собирается воскреснуть, — придирчиво сказал Сэндекер.
— Он не умер, — просто сказал Джиордино. Хотя он держался крепко, на глаза ему навернулись слезы.
— Можно, я помогу?
Джиордино, не желая выглядеть жалким, вытер глаза и с удивлением посмотрел на нее.
— Извините, милая леди, в чем вы хотите мне помочь?
— Отремонтировать самолет.
Джиордино и Сэндекер изумленно переглянулись.
— Вы механик? — спросил Джиордино.
— Я помогала своему отцу строить и поддерживать в хорошем состоянии его рыболовный катер. Он был очень горд, когда я наладила забарахливший двигатель.
Джиордино просиял.
— Союз, заключенный на небесах. — Он помолчал и посмотрел на невзрачное платье, в котором Тоси была выпущена из-под ареста людьми Джордана. — Прежде чем мы с тобой начнем рвать эту летаюшую крошку на части, я собираюсь повести тебя в лучшие модные магазины Вашингтона и купить тебе новую одежду.
Глаза Тоси округлились.
— У тебя много-много денег, как у господина Сумы?
— Нет, — печально простонал Джиордино, — только много кредитных карточек.
Был час ленча, и в отделанном светлым деревом и мрамором обеденном зале шикарного вашингтонского ресторана на Федеральной авеню собралось много народу. Лорен улыбнулась и помахала рукой Стаси, в сопровождении метрдотеля пробиравшейся к ее столику. Волосы Стаси были убраны назад и повязаны широким платком, оделась она просто: кашемировая водолазка цвета овсяной муки, серый шерстяной джемпер и серые, того же тона, брюки.
На Лорен был приталенный клетчатый жакет, блузка табачного цвета и темно-серая фланелевая юбка. В отличие от большинства женщин, которые остались бы сидеть, она поднялась и протянула Стаси руку.
— Мне очень приятно, что вы смогли прийти. — Стаси тепло улыбнулась и пожала руку Лорен.
— Мне всегда хотелось побывать здесь. Я очень признательна вам за эту возможность.
— Выпьете со мной?
— На улице сегодня так холодно, ветер пробирает прямо до костей. Хорошо бы прямо сейчас заказать «манхэттен», чтоб согреться.
— Боюсь, я не смогу дождаться. Я уже заказала мартини.
— Тогда закажите еще один коктейль, чтобы выпить на дорогу, прежде чем мы отсюда уедем. — Стаси обрадованно засмеялась.
Официант принял заказ и отошел к элегантному бару. Лорен положила салфетку к себе на колени.
— Мне не представился подходящий случай поблагодарить вас на острове Уэйк; нас так ужасно торопили.
— Дирк — вот кому мы обязаны всем.
Лорен отвернулась. Она думала, что уже выплакалась после того, как получила известие о смерти Питта, но почувствовала, что слезы вновь подступают к глазам.
Улыбка Стаси погасла, и она посмотрела на Лорен с сочувствием.
— Я ужасно огорчена насчет Дирка. Я знаю, что вы с ним были очень близки.
— За эти годы у нас бывало по-всякому, но мы никогда не могли всерьез отдалиться друг от друга.
— Возможность брака когда-нибудь обсуждалась?
Лорен отрывисто покачала головой.
— Мы никогда об этом не заговаривали. Дирк был не из тех людей, которых можно сделать своей собственностью. Его любовницей было море, а у меня была моя карьера в Конгрессе.
— Вам повезло, что вы знали его так близко. Его улыбка была просто опустошающей, а эти зеленые глаза — Боже, любая женщина таяла, как воск, от одного его взгляда.
Лорен вдруг занервничала.
— Вы должны простить меня, я не знаю, что на меня нашло, но мне нужно знать. — Она нерешительно умолкла, словно боялась продолжать, и начала вертеть в пальцах ложку.
Стаси спокойно встретила взгляд Лорен.
— Конечно, нет, — солгала она. — Однажды поздно вечером я пришла к: нему домой, но я сделала это по приказу Рея Джордана. чтобы передать Дирку инструкции. Между нами ничего не было. Я ушла через двадцать минут. С этого момента до тех пор. пока мы не расстались на острове Уэйк, у нас были сугубо деловые отношения.
— Я понимаю, что это, должно быть, выглядит глупо. Дирк и я часто поступали каждый по-своему, когда речь шла о том, чтобы встречаться с другими мужчинами и женщинами, но мне хочется быть уверенной, что я была единственной, кто был близок с ним перед концом.
— Вы любили ею сильнее, чем вам казалось, не правда ли?
Лорен чуть кивнула.
— Да, я поняла это слишком поздно.
— У вас будут другие мужчины, — сказала Стаси, пытаясь быть любезной.
— Но никто не сможет занять его место.
Тут к ним подошел официант, неся заказанные ими коктейли. Стаси подняла свой стакан.
— За Дирка Питта, чертовски хорошего человека.
Они сдвинули стаканы.
— Чертовски хороший человек, — повторила Лорен, и слезы, наконец, потекли из ее глаз. — Да, именно таким он и был.
Глава 75
В столовой тщательно охраняемого дома где-то в штате Мэриленд, в сельской глуши, Джордан сидел за завтраком с Хидеки Сумой.
— Могу ли я сделать что-нибудь, чтобы скрасить ваше пребывание здесь? — спросил Джордан.
Сума помолчал, смакуя нежный аромат утиного супа с лапшой, зеленым луком, редисом и золотистой икрой. Он заговорил, не поднимая глаз.
— Вы могли бы сделать мне одну любезность.
— Да?
Сума кивком указал на агента службы безопасности. стоявшего у двери, и его напарника, подававшего еду.
— Ваши друзья не позволяют мне повидать повара. Он очень хорош. Мне хотелось бы передать ему мои комплименты.
— Она стажируется в одном из лучших японских ресторанов Нью-Йорка. Ее зовут Натали, и в настоящее время она выполняет специальные заказы правительства. Сожалею, но вы не можете быть представлены ей.
Джордан внимательно изучал лицо Сумы. На нем не было видно ни враждебности, ни чувства разочарования или безысходности от того, что его изолировании и подвергли заточению в тщательно охраняемом помещении, — ничего, кроме крайнего самодовольства. По его виду трудно было поверять, что его систематически обрабатывали наркотиками и затем заставляли долгие часы отвечать на вопросы в течение более чем четырех недель. Его глаза по-прежнему смотрели твердо, как оникс, из-под челки седеющих волос. Но так оно и должно было быть. Благодаря постгипнотическому внушению, которому его подвергали подчиненные Джордану специалисты по допросам, Сума не помнил и не понимал, что он ежедневно поставляет группе весьма заинтригованных ученых и инженеров массу технических данных. Его память изучалась и тщательно обшаривалась, так осторожно и тонко, словно этим занимались профессиональные воры, которые, обыскав дом, оставляют все вещи точно там, где они их нашли.
