— Это всё, что удалось записать, — сказал Хоукер. — Контакт был потерян через минуту, когда они уничтожили передающую схему.
Хейди поднялась со стула и пошла вперед, словно в трансе. Указала на бездействующие мониторы, губы у нее дрожали.
— Я знаю его, — сказала она, голос едва можно было расслышать. — Человек на изображении… Я знаю, кто он.
46
Доктор Отис Коули вставил сигарету в мундштук с золотым наконечником, зажал его между искусственными зубами и закурил. Затем продолжил изучение электронного сердца аппарата дистанционного поиска через открытую панель доступа.
— Чертовски умны эти американцы, — произнес он под впечатлением того, что увидел. — Читал научные статьи об этом, но не видел ни одного так близко.
Коули, директора Квебекского института морской техники, завербовал Анри Вийон. Это было настоящее страшилище: бочкообразная грудная клетка, круглое лицо с нависшими бровями. Седые волосы, ниспадающие ниже воротника, усы под тонким коротким носом, словно обрезанным ножницами для стрижки овец.
Брайан Шо стоял рядом с Коули с озабоченным лицом.
— Что будешь делать с этим?
— Оригинальное технологическое решение, — сказал Коули тоном молодого человека, поглощенного рассматриванием «Плейбоя». — Визуальные данные транслируются и передаются с помощью ультразвуковых волн на корабль — носитель, где они декодируются и обрабатываются компьютером. Получаемое в результате изображение переносится на видеоленту с удивительной четкостью.
— Итак, в чем же жульничество? — проворчал Фосс Глай.
Он сидел на ржавой лебедке, установленной на палубе в носовой части синей рыболовецкой лодки.
Шо старался сдержать его темперамент.
— Жульничество, как ты соизволил выразиться, в том, что камеры продолжали передавать изображение после того, как ты притащил эту штуку на борт. Люди на корабле Государственного агентства подводных и морских научных исследований не только узнали, что за ними ведется наблюдение, но смогли записать наши лица на видеоленту.
— Каким образом это касается нас?
— В эту минуту их директор проекта, вероятно, вызывает вертолет, — ответил Шо. — Еще до наступления ночи лента будет в Вашингтоне. А к этому времени завтра они уже проведут опознание.
— Скорее всего, опознан будешь ты, — сказал Глай, ухмыляясь. — Мы с моим партнером были в масках. Помнишь?
— Ущерб уже причинен. Американцы поймут, что мы не местные водолазы, совершающие хищение с останков кораблей, потерпевших кораблекрушение. Они узнают, кто действует против них, с чем им придется иметь дело, и примут все превентивные меры.
Глай пожал плечами и начал расстегивать молнию на своем водолазном костюме.
— Если бы эта механическая рыба не прервала нас, мы спокойно заложили бы взрывчатку, взорвали старый корпус и не оставили бы им почти ничего, что можно поднять со дна.
— Нас постигла неудача, — сказал Шо. — Насколько вам удалось продвинуться в работе?
— Мы едва успели приступить к делу, как увидели огни, которые загорелись на корме.
— Где взрывчатка?
— Осталась на палубе в носовой части корабля, потерпевшего крушение, где мы хранили ее.
— Сколько фунтов?
На мгновенье Глай задумался.
— Мы с Гаррисом спускались по шесть раз каждый с герметичными контейнерами весом двести фунтов.
— Две тысячи четыреста фунтов, — сосчитал Шо.
Он повернулся к доку Коули.
— Что будет, если мы ее взорвем?
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас.
— Масса за массу, тризинол в три раза мощнее тринитротолуола.
Коули сделал паузу, пристально всматриваясь через воду в «Оушен венчерер».
— Ударные волны от взрыва разрушат заднюю часть корабля Государственного агентства подводных и морских научных исследований.
— И «Императрицу Ирландии».
— Уничтожат носовую часть и снесут носовую часть надстройки. Этот момент поглотит основную силу взрыва. Прогнется дальняя часть кормы, несколько переборок. Рухнет несколько палуб.
— Но центральная часть остова корабля останется целой.
— Совершенно верно, — кивнул Коули. — Единственным вашим достижением будет смерть массы невинных людей.
— Мало смысла в реализации этого плана, — задумчиво сказал Шо.
— Конечно, я не хочу принимать никакого участия в этом.
— Итак, что же нам остается? — спросил Глай.
— В настоящее время — сидеть тихо, — ответил Шо. — Жди и наблюдай, а также найди нам другую лодку. Американцы, вне всяких сомнений, охотятся за этой.
На лице Глая появилось презрительное выражение.
— Это лучшее из всего, что ты можешь предложить?
— Я удовлетворен. Если у тебя нет других соображений.
— Предлагаю разнести негодяев в клочья и покончить с этим сейчас, — холодно сказал Глай. — Если у тебя не хватает мужества, то я сделаю это.
— Достаточно! — крикнул Шо, пристально глядя на Глая. — Мы не находимся в состоянии войны с американцами, в моих инструкциях нет ничего, чем можно оправдать убийство. Только кровожадные идиоты убивают тогда, когда в этом нет никакой необходимости. Что же касается тебя, инспектор Глай, то больше никаких дебатов. Будешь делать то, что тебе прикажут.
Глай самодовольно пожал плечами, неохотно соглашаясь, и ничего не сказал. Он не любил произносить слова впустую. Но Шо не знал, и никто не знал, что он вставил радиодетонатор в один из контейнеров с тризинолом.
Простым нажатием кнопки он мог взорвать взрывчатку в любое время, когда у него будет соответствующее настроение.
47
Мерсьер сидел за ленчем с президентом в семейной столовой Белого дома. Он испытывал благодарность к своему боссу за то, что, в отличие от остальных генеральных управляющих, он разрешал подать коктейли до пяти часов. Второй коктейль «Роб-Рой» показался лучше первого, хотя и был недостаточно уместным дополнением к бифштексу.
— Последние данные службы разведки говорят о том, что русские выдвинули еще одну дивизию к индийской границе. Это составит уже десять дивизий, вполне достаточно сил для вторжения.
Президент с жадностью ел вареную картошку.
— Парни в Кремле уже обожгли себе пальчики, оккупировав Афганистан. И теперь у них на руках развивающееся восстание мусульман, которое охватит всю Россию. Мне бы очень хотелось, чтобы они вторглись в Индию. Это даже больше того, на что мы могли надеяться.
— Мы не могли сидеть сложа руки и остаться в стороне от этого.
