После извлечения Коллинза из обломков и подъема его на борт воздуха в костюме «ДЖИМ» оставалось всего на три часа. Питт отменил проведение всех дальнейших операций с останками кораблекрушения. Метц доложил, что машинное отделение достаточно просохло, и «Оушен венчерер» может обойтись без посторонней помощи, крен составлял уже всего десять градусов. Специалистов по ремонту повреждений с военно-морских кораблей отпустили, убрали длинные шланги поддерживающих насосов. Научно-исследовательское судно пойдет в порт приписки своим ходом, но только на одном двигателе. Вал винта второго двигателя поврежден и потерял центровку.
Питт спустился в колодец на палубе, надел костюм с подогревом. Затянул пояс с грузом и уже расправлял лямки на баллонах со сжатым воздухом, когда к нему подошел Ганн.
— Собираешься вниз, — просто сказал он.
— После всего, что произошло, было бы преступлением уйти, не получив то, за чем мы пришли, — ответил Питт.
— Думаешь, разумно погружаться одному? Почему не разрешить Даннингу и его людям пойти с тобой?
— Они не могут, — ответил Питт. — Они превысили допустимый предел погружений, поднимая тела погибших. В крови накопилось избыточное содержание азота.
Ганн знал, что он скорее может сдвинуть гору, чем переубедить Дирка Питта. Он прекратил бессмысленные попытки, лицо помрачнело.
— Это твои похороны.
Питт ухмыльнулся.
— Ценю доброе напутствие.
— Не оторву глаз от мониторов, — сказал Ганн. — А если ты плохой мальчик и вернешься домой позже назначенного времени, могу даже принести баллоны с воздухом, потому что твоя декомпрессия беспокоит меня.
Питт кивнул, благодаря его. Невозмутимо терпеливый, спокойный и непритязательный, Ганн был вечным страховым полисом, человеком, который проверял и видел все мельчайшие детали, пропущенные остальными. Его не нужно было просить. Он планировал на основе глубокого и тщательного обдумывания, а потом просто выполнял то, что нужно сделать.
Питт надел маску на лицо, салютовал Ганну и бросился в холодную пропасть.
На глубине двадцать футов он перевернулся на спину и посмотрел вверх на днище «Оушен венчерера», висящее сверху, как огромный темный аэростат заграждения. На глубине сорока футов его очертания стали теряться и исчезли вообще. Мир неба и облаков казался несуществующим.
Вода была плотной и непрозрачной, тускло-зеленой. По мере увеличения давления на тело у Питта возникло навязчивое желание вернуться обратно, лечь на спину на солнце, надолго уснуть и забыть обо всем на свете. Он отогнал соблазн и включил водолазный фонарь, зеленые сумерки стали черными.
Затем из мрака материализовался огромный корабль.
Над остовом «Императрицы Ирландии» висело гнетущее безмолвие. Это был корабль-призрак.
Питт проплыл над круто наклонившейся шлюпочной палубой, мимо иллюминаторов и внушающих ужас интерьеров кают. Он добрался до вырытого котлована и остановился, испытывая сомнения. Вода стала заметно холоднее на этом уровне. Дирк наблюдал за воздушными пузырями, выходящими из регулятора дыхания и поднимающимися на поверхность. Направил на них водолазный фонарь, и они засверкали, как пена вдоль берега при полной луне.
Питт позволил себе медленно скользнуть в искусственную полость. На глубине пятидесяти футов он ощущал себя таким же невесомым, как лист на донном иле. Питт находился в искалеченном чреве каюты Харви Шилдса.
Ледяной холодок пробежал у него по спине, но не от холодной воды, потому что термический водолазный костюм обеспечивал достаточный комфорт, но от призраков, возникающих у него в воображении. Он видел кости, описанные Коллинзом. В отличие от собранных воедино белых скелетов в аудиториях медицинских школ, эти кости были коричневого с табачным оттенком цвета и лежали отдельно друг от друга.
Перед небольшим отверстием в искореженной стали за более крупным из двух черепов лежала куча скопившегося мусора. Частично она покрылась глиной и грязью. Он подплыл ближе и порылся в ней руками.
Ему попался какой-то круглый и мягкий предмет. Дирк вытащил его. Перед его лицом в маске поднялось целое облако пылевидных частиц и крошечных кусочков материи. Предмет оказался старым спасательным поясом.
Питт проник в отверстие и покопался в обломках. Водолазный фонарь оказался почти бесполезным. Вихреобразное возмущение воды было камнем преткновения для луча света, он отражался от него, как от полосы густого тумана.
Попалась проржавевшая опасная бритва, рядом с ней кружка для бритья. Затем встретилась довольно хорошо сохранившаяся туфля, потом небольшая склянка для лекарства. Она по-прежнему была закрыта герметично, вода не попала внутрь.
С настойчивостью археолога, просеивающего слои времени, Питт пальцами исследовал разлагающееся тряпье. Он не чувствовал холода, проникающего через его термический водолазный костюм. Не заметив, наткнулся на острые металлические края, которые вонзились ему в кожу через защитное покрытие. Из нескольких порезов на спине и на ногах сочились парообразные струйки крови.
Сердце начало учащенно биться, когда ему показалось, что он нашел. Но это была всего лишь изогнутая ручка какого-то багажа. Он взялся за нее рукой и слегка потащил. Насквозь проржавевший механизм замка большого чемодана открылся. Питт простился со своими ложными надеждами и продолжал поиски.
Через два фута его взгляд упал на другую ручку, эта была меньше. Он сделал паузу и посмотрел на водолазные часы.
Воздуха оставалось на пять минут. Ганн уже ждет. Сделал длинный вдох и медленно вытащил ручку из мусора.
Питт понял, что пристально смотрит на остатки небольшого дорожного несессера. Кожаные бока и донце, хотя прогнили почти насквозь, оставались целыми. Не смея надеться, он открыл его.
Внутри был пакет, покрытый грязью. Питт понял, что у него в руках Североамериканский договор.
62
Доктор Абнер Макговерн сидел за письменным столом, глубокомысленно разглядывая труп, лежащий на столе из нержавеющей стали, и попутно жевал сэндвич с яйцом и специями.
Макговерн недоумевал. Безжизненное тело Жюля Гуэррьера не содействовало достижению цели. Большинство тестов на трупе проводили по четыре или пять раз. Он и его ассистенты бесконечно анализировали лабораторные данные, тщательно изучали результаты, полученные полицейским коронером Квебека. И все-таки точную причину смерти установить было невозможно.
Макговерн относился к тем упрямым людям, которые отказываются сдаваться. Они готовы сидеть ночи напролет, чтобы закончить роман или положить на место последний кусочек картинки-загадки. Он тоже отказывался сдаваться сейчас. Жизнь не кончается просто так безо всякой на то причины.
Физическое состояние Гуэррьера было жалким. Но этот человек славился своей великолепной конституцией. Его воля к жизни не могла погаснуть, как лампа по щелчку выключателя.
