— Ваш человек уверен, что это был Анри Вийон?
— Да, сэр, никаких сомнений не может быть, — уверял его Финн.
— Спасибо, комиссар.
— Не стоит, премьер-министр. Я остаюсь на месте.
Сарве положил трубку и подождал, чтобы успокоить свои чувства. Затем произнес в интерком:
— Сейчас можете разрешить ему войти.
Лицо Сарве стало наряженным в самый первый решающий момент, когда он испытал шок. Он был уверен, что глаза обманывают его, а разум вытворяет фокусы с воображением. Ноги отказывались повиноваться, у него не хватало сил, чтобы подняться из-за письменного стола. Затем посетитель прошел по комнате и встал, глядя вниз.
— Спасибо, что принял меня, Шарль.
На лице было знакомое холодное выражение, голос звучал точно так, как обычно. Сарве старался сохранить внешнее спокойствие, но внезапно почувствовал слабость и головокружение.
Человек, стоящий перед ним, был Генри Вийоном во плоти, он чувствовал себя совершенно свободно, проявлял то же высокомерное самообладание, которое никогда его не подводило.
— Я думал, что ты занимаешься своей избирательной кампанией в Квебеке, — запинаясь, произнес Сарве.
— Я взял тайм-аут, чтобы прибыть в Оттаву и попробовать заключить перемирие.
— Пропасть между нашими разногласиями слишком глубока, — сказал Сарве, медленно приходя в себя.
— Канада и Квебек должны научиться жить вместе без каких-либо трений, — сказал Вийон. — И мы с тобой тоже.
— Хочу выслушать причины.
В голосе Сарве чувствовалось скрытое напряжение.
— Садись, Анри, и расскажи мне, что у тебя на уме.
68
Ален Мерсьер закончил чтение содержимого папки с пометкой «Совершенно секретно», затем вновь всё перечитал. Он онемел. Сколько бы он ни перелистывал страницы назад, стараясь здраво оценивать прочитанное, ему было чрезвычайно трудно поверить в то, что он видел собственными глазами. У него был вид человека, который держит в руках тикающую бомбу.
Напротив него сидел президент, который, казалось, терпеливо ждал. В комнате было очень тихо. Единственным звуком было редкое потрескивание поленьев в камине. На кофейном столике, который стоял между ними, стояли два подноса с едой. Мерсьер был слишком поглощен чтением и не мог есть, но президент с жадностью доедал запоздалый обед.
Наконец Мерсьер закрыл папку и торжественно снял очки. Поразмышлял минуту, затем взглянул на президента.
— Должен задать вопрос, — сказал он. — Неужели весь этот безумный вздор на самом деле реален?
— Всё до последнего слова в последнем предложении.
— Замечательная концепция, — вздохнул Мерсьер. — Я бы так назвал это.
— Согласен.
— Мне трудно поверить, что в течение всех этих лет не было утечки информации.
— В этом нет ничего удивительного, если учесть, что об этом знали всего два человека.
— Об этом знал Дуг Оутс из госдепартамента.
— Только после инаугурации, — признался президент. — После того, как мне были переданы бразды правления, первый шаг, необходимый шаг, который я должен был предпринять, заключался в том, чтобы довести это до сведения госдепартамента.
— Но не до сведения госбезопасности, — сказал Мерсьер с холодным оттенком в голосе.
— Ничего личного, Ален. Всего лишь расширял ближний круг по мере необходимости.
— А теперь очередь дошла и до меня.
Президент кивнул.
— Хочу, чтобы ты и твои люди завербовали и организовали влиятельных канадцев, которые разделяют мои взгляды.
Мерсьер приложил носовой платок к лицу, промокая выступивший пот, покрывавший его.
— Боже мой. Если дело приведет к неожиданным последствиям, а за ним появится наше объявление о государственном банкротстве?..
Его заявление повисло в воздухе.
— Этого не будет, — мрачно сказал президент.
— Ты можешь слишком далеко зайти.
— Но если это будет принято, то подумай о возможностях.
— Ты увидишь первые признаки, когда выскажешь все это канадскому парламенту в понедельник.
— Да, тогда все будет совершенно очевидно.
Мерсьер положил папку на стол.
— Должен вручить это тебе, господин президент. Когда ты сидел молча и отказывался вмешиваться в требование Квебеком независимости, я думал, что ты допускаешь ошибку. Теперь начинаю понимать, что стояло за этим безумием.
— Мы открыли только первую дверь, — философски заметил президент, — в длинный коридор.
— А не слишком ли ты рассчитываешь на то, что Североамериканский договор найдут?
— Да, думаю, ты прав.
Президент пристально рассматривал в окно Вашингтон, не видя его.
— Но если на реке Гудзон в понедельник произойдет чудо, у нас появится право создания нового флага.
69
«Воздушный крючок» был именно тем, что предполагало название: вертолетом, способным транспортировать массивное оборудование на крыши высотных зданий и тяжелое снаряжение через реки и горы. Длина скошенного изящного фюзеляжа составляла 105 футов, приспособление для приземления перевозимого оборудования свисало вниз в виде надежных вертикальных опор.
Людям на рабочей площадке неуклюжая машина казалась чудовищным богомолом, появившимся из японского научно-фантастического фильма. Они заворожено наблюдали, как он пролетал над рекой на высоте двухсот футов. От чудовищного вращения его лопастей вода в реке пенилась от берега до берега.
Из-за клинообразного предмета, свисавший из брюха «воздушного крючка», его вид был еще более странным. За исключением Питта и Джиордино, все члены команды Государственного агентства подводных и морских научных исследований впервые видели «Дудлбаг».
Питт руководил операцией приземления доставленного снаряжения по радио, инструктируя пилота опустить свой груз перед «Де Сото». «Воздушный крючок» очень медленно затормозил движение вперед и завис в ожидании, когда «Дудлбаг» перестанет раскачиваться, как маятник. Затем стали разматываться двойные тросы, плавно опуская научно-исследовательское судно в реку. Когда напряжение ослабло, через борт «Де Сото» протянулся кран, водолазы поднялись вверх по трапу на вертикальный корпус. Крюки тросов сняли с подъемных петель, «воздушный крючок», освобожденный от груза, поднялся в небо, и, описав широкий полукруг, направился обратно вниз по реке.
Все стояли вдоль поручней, тараща глаза на «Дудлбаг», не понимая его назначения. Внезапно, увеличивая всеобщее замешательство, открылась крышка люка, из него появилась голова, и пара глаз с тяжелыми веками осмотрела изумленных зрителей.
