Он вопросительно взглянул на вошедшего Мачадо:
– Мне показалось, я слышал взрыв.
Страшное подозрение заставило мексиканского капитана внутренне содрогнуться.
– Ты видел египетского радиста?
– Я никого из них не видел.
– Здесь вообще не было арабов?
– Во всяком случае, в течение последнего часа сюда никто не заходил. Я никого не видел, с тех пор как ушел из салона и заступил на вахту. Арабы, наверное, охраняют пленных и патрулируют открытые палубы. Они сами вызвались этим заниматься.
Мачадо задумчиво уставился на пустой стул радиста:
– Может быть, они не так глупы, как я думал.
Он подошел к окну перед штурвалом и заглянул в прорези в пластике, сделанные специально для обзора. Уже рассвело и он отчетливо видел всю носовую часть судна.
Его взгляд наткнулся на широкие прорехи в пластике. А канаты, тянущиеся с вершины ледника прямо в прорехи, он заметил слишком поздно. И объявить по судовому радио тревогу он уже не успел.
Он бросился к микрофону, но остановился, увидев в дверном проеме человека.
Человек был одет в черное, даже руки и некоторые части лица, видневшиеся под лыжной маской, были черными. На шее у него висели очки для ночного видения. На нем был массивный пуленепробиваемый жилет с несколькими карманами и зажимами, на которых висели осколочные и шумовые гранаты, несколько грозного вида ножей и разные другие приспособления для убийства.
Взгляд, которым его одарил Мачадо, был далек от дружелюбия.
– Кто ты? – спросил он, отлично понимая, что смотрит в лицо собственной смерти.
Молниеносным движением он выхватил из наплечной кобуры девятимиллиметровый автоматический пистолет и выстрелил.
Стрелял Мачадо хорошо. Он попал непрошеному гостю точно в центр груди.
Старые пуленепробиваемые жилеты плохо защищали, поэтому сила удара могла сломать ребра и даже остановить сердце. Жилеты, которые носили американские спецназовцы, были самой современной конструкции и способны были распределить силу удара так, что на теле оставался только небольшой синяк.
Диллинджер слегка отпрянул назад и в следующую секунду нажал на спусковой крючок своего «кехлера-коха».
На Мачадо тоже был бронежилет, но старой модели. Выпущенные Диллинджером пули легко проделали в нем отверстия и прошили грудную клетку мексиканца. Его спина на мгновение выгнулась, словно натянутый лук, потом он рухнул на палубу, попутно повалив капитанский стул.
Мексиканский охранник рванулся в сторону, поднял руки и завопил:
– Не стреляйте! Я не вооружен!
Еще одна пуля Диллинджера, попавшая ему в горло, оборвала отчаянный вопль террориста. Он рухнул на нактоуз
[46]
компаса и повис на нем как старая тряпичная кукла.
– Не двигаться, буду стрелять, – с некоторым опозданием сказал Диллинджер.
Сержант Фостер обошел майора и посмотрел на мертвого террориста:
– Он мертв, сэр.
– Я предупреждал его, – небрежно сказал Диллинджер и вставил новую обойму.
Фостер поддел ногой тело и сбросил его на палубу. Из недр одежды террориста выскользнул длинный нож и со стуком упал на пол.
– Интуиция, майор? – полюбопытствовал сержант.
– Я никогда не доверяю человеку, утверждающему, что он не вооружен.
Неожиданно Диллинджер остановился и прислушался:
– Что за черт?
– Если бы это было лет за тридцать до моего рождения, я бы сказал, что это гудок паровоза.
– Похоже, он спускается с горы от старой шахты.
– Я считал, что она давно заброшена.
– Там должны были ждать окончания операции люди из НУМА.
– Зачем они вернули к жизни старый локомотив?
– Понятия не имею! – Диллинджер секунду помедлил, после чего неуверенно проговорил: – Если только... если только они не хотят что-то нам сообщить.
* * *
Взрыв на леднике застал Холлиса и его команду в салоне. Только что завершилась ожесточенная перестрелка.
Пловцы прорезали отверстие в пластике и обнаружили узкий проход между фальшивыми контейнерами. Они бесшумно проникли в пустой бар и гостиную рядом с пассажирским салоном, разделились, взяли под контроль трап и два лифта и внезапно напали на мексиканских террористов Мачадо.
Все, кроме одного террориста, лежали на полу. Только один стоял на том же месте, где его настигла пуля. Потом его тело обмякло и опустилось на пол, испачкав кровью светлый ворс ковра.
Холлис и его люди двигались осторожно, обходя и переступая через тела. Вызванное взрывом сотрясение прокатилось по судну, заставив зазвенеть уцелевшие бутылки в баре.
Спецназовцы тревожно переглянулись, но не дрогнули.
– Должно быть, команда майора Диллинджера не нашла один заряд, – спокойно сообщил Холлис.
– Здесь нет заложников, – сказал один из бойцов. – Только террористы.
Холлис внимательно всмотрелся в безжизненные лица. Ни один из погибших не был похож на выходца с Ближнего Востока. Это, должно быть, команда «Генерала Браво», подумал Холлис.
Он отвернулся, достал из кармана подробный план «Леди Флэмборо» и уже в который раз начат внимательно изучать. Одновременно он проговорил в микрофон:
– Майор, доложите обстановку.
– Пока встретили только легкое сопротивление четверых террористов. Заняли мостик и освободили около ста членов судовой команды, которые были заперты в багажном трюме. Сожалею, что мы не нашли все заряды.
– Отличная работа. Вы сделали достаточно, чтобы не дать стене ледника расколоться. Я направляюсь в каюты, чтобы освободить пассажиров. Пусть механики вернутся в машинное отделение и восстановят энергоснабжение судна. Мы не должны оставаться под ледяным утесом ни минуты дольше, чем это необходимо. Мы вывели из строя шестнадцать террористов, все латиносы. На судне должно быть еще двадцать арабов.
– Они могут быть на берегу, сэр.
– Почему вы так считаете?
– Пару минут назад мы слышали гудок паровоза. Я приказал одному из своих людей забраться на радарную мачту и посмотреть, что происходит на берегу. Он видел поезд, катящийся с горы как взбесившийся шар для боулинга. Этот поезд свалился с пирса, на котором стояло две дюжины террористов.
– Забудьте пока об этом. Сначала мы спасем заложников и обеспечим безопасность судна, а уж потом разберемся, что происходит на берегу.
