Левант помолчал, осматривая салон и лица своих людей.
– Сожалею, что у нас было так мало времени на подготовку к этой операции, но это не должно означать, что мы не в состоянии провести ее, как и шесть последних, не потеряв ни одного человека. Если столкнетесь с чем-нибудь неожиданным, импровизируйте. Наша задача: проникнуть внутрь, освободить заключенных и уйти как можно быстрее, чтобы избежать преследования малийских военно-воздушных сил. Инструктаж окончен. Удачи всем вам.
Левант повернулся и удалился в командный отсек.
46
Данные по местности, полученные от спутниковых систем, были заложены в навигационный компьютер, который выдал курс автопилоту и вывел аэробус точно на плато Тебецца. Небольшая коррекция по новой системе координат, и вскоре пилот уже кружил над посадочной полосой, которая на мониторе сонарно-радарной системы выглядела как тусклая полоска на поверхности пустыни.
Хвостовой грузовой люк раскрылся, и четверо коммандос Леванта выстроились в ряд на краю черной бездны. Двадцать секунд спустя зажужжал зуммер, и они канули в ночь. Створки снова закрылись, а самолет развернулся на север и летел двенадцать минут, прежде чем сделать круговой вираж, заходя на посадку.
Командир корабля сидел за штурвалом, в то время как второй пилот осматривал пустыню сквозь бифокальные очки со специальным покрытием, позволяющие ему заметить инфракрасные маячки, установленные парашютистами, и одновременно поглядывал на показания приборов.
– Ясно вижу землю, – объявил командир.
Второй пилот покачал головой, зафиксировав четыре огня, мигающих в унисон по правому борту.
– Ты увидел короткое поле для легких самолетов. Главная полоса в полукилометре по правому борту.
– О'кей, понял. Снижаемся.
Второй пилот потянул рукоять, и шасси вывалилось, заняв нужное положение.
– Шасси вышло и закрепилось.
– И как только эти вертолетчики не бьются на своих «Апачах»? – пробормотал первый пилот, сдергивая очки. – Все равно как через два рулона туалетной бумаги смотреть сквозь зеленый туман!
У второго пилота не было времени ни на улыбку, ни на ответ. Он был слишком занят, считывая скорость, высоту, угол снижения и корректируя курс.
Большие колеса стукнулись о песок и гравий, и за быстро мчащимся самолетом поднялись тучи пыли, закрывая звезды. Шум от реверсивной тяги, когда самолет покатился по посадочной полосе, оказался удивительно негромким. Тормоза выжались до упора, и аэробус остановился менее чем в ста метрах от конца полосы. Позади еще клубилась пыль, но уже раскрылись створки заднего люка, и по откинутой аппарели съехали бэтээры, выстроившись цепочкой вслед за пескоходом с двумя пулеметами. Группа часовых из шести человек тоже высыпала на поле и рассредоточилась вокруг самолета. Проследовали основные силы, без шума и суеты распределившиеся по транспортерам. К ступившему на землю полковнику Леванту подбежал руководитель парашютной группы и отсалютовал.
– Местность безлюдна, сэр. Никаких признаков часовых или электронных систем охраны.
– Какие-нибудь особенности?
– Только небольшое кирпичное строение с инструментами, бочками с дизельным топливом для автомобилей и горючим для реактивного самолета. Нам это уничтожить?
– Подождите, пока мы не вернемся из рудника. – Он махнул стоящей рядом темной фигуре. – Мистер Питт?
– Полковник?
– Мистер Джордино рассказал мне, что вы участвовали в гонках по бездорожью.
– Совершенно верно, хотя это было довольно давно.
Левант указал ему на водительское сиденье пескохода и протянул пару очков для ночного видения.
– Вы знаете дорогу до рудника. Прошу садиться за руль и вести нас туда. – Он обернулся, обращаясь к другой фигуре, появившейся в темноте: – Капитан Пемброк-Смит?
– Сэр?
– Мы трогаемся. Поезжайте на замыкающем транспортере и следите за нашим тылом, особенно за небом. Мне бы не хотелось, чтобы какой-нибудь самолет застиг врасплох нашу колонну.
– Глаз не сведу, – заверил его Пемброк-Смит.
Если уж команда УНИКРАТТ считала, что ей приходится перебиваться в условиях ограниченных денежных средств, то Питту оставалось только гадать, какое же экзотическое вооружение находится в руках спецвойск США, бюджет которых был нелимитирован. Все мужчины и женщины Леванта, включая Питта и Джордино, были одеты в ночные, закамуфлированные серым и черным, огнеупорные боевые костюмы с пуленепробиваемыми жилетами, с защитными ночными очками и шлемами, содержащими миниатюрные радиопередатчики; вооружены они были пистолетами-пулеметами «МР-5» системы «Хеклер и Кох».
Питт приветственно махнул Джордино, который забирался на соседнее с водителем сиденье в замыкающем транспортере, и устроился на своем месте, склонив голову под шестиствольным пулеметом «вулкан». Он натянул очки и дал глазам привыкнуть к внезапно вспыхнувшему великолепию, превратившему пустыню на двести метров вокруг в зеленую поверхность иной планеты. Он указал на северо-запад:
– Дорога к руднику начинается справа от нас через тридцать метров.
Левант кивнул, затем обернулся и проверил, все ли его люди уселись и готовы ехать, затем указал вперед и хлопнул Питта по плечу.
– Время пошло, мистер Питт. Пожалуйста, поехали.
Питт резко дал газ, перемещая рычаг пятискоростной коробки передач вездехода. Автомобиль прыгнул вперед, преследуемый тремя транспортерами. Тончайшие частицы песка взлетали и вырывались из-под колес, заставив транспортеры по ходу перестроиться в V-образную формацию, чтобы избежать слепящих песчаных туч. Вскоре машины и их пассажиры покрылись тонким слоем тончайшей коричнево-серой пыли.
– Как быстро он может ехать? – спросил Питт Леванта.
– По ровной поверхности дает двести десять километров в час.
– То есть сто тридцать миль, – быстро подсчитал Питт. – Неплохо, если учесть отсутствие аэродинамических качеств и тяжелое вооружение.
– Это ваши «Котики» из морской пехоты выступили с идеей использовать их во время войны с Ираком.
Питт подтолкнул Леванта локтем:
– Сообщите вашим водителям, что мы сейчас поворачиваем на тридцать градусов влево, затем все время прямо, и готовность через восемь километров.
Левант передал всем инструкции Питта, и мгновение спустя транспортеры повернули, сохраняя порядок движения и продолжая следовать за пескоходом.
Ориентирами на местности служили слабые отпечатки шин, ведущие от посадочной полосы к каньону, врезающемуся в плато. Питт полагался наполовину на память, наполовину на визуальное наблюдение. Сама по себе езда в тиши ночи по пустыне действовала на нервы даже и без колдовских очков ночного видения. Невозможно было ни понять, ни представить, что ждет тебя за следующим бугорком на дороге. Порой возникало чувство, что он вообще сбился с пути и вот-вот приведет весь конвой к отвесному обрыву в бездонную пропасть. Лишь виднеющиеся на дороге отпечатки шин успокаивали его, словно подтверждая, что он держится верного направления.
