Затем он обнаружил ветхую газетную вырезку и осторожно разложил ее на столе. Это было предсмертное заявление, сделанное человеком по имени Кларенс Бичер одному английскому журналисту в небольшом госпитале на окраине Йорка. Бичер утверждал, что является единственным оставшимся в живых членом экипажа таинственно исчезнувшего «Техаса». Умирающий Бичер рассказывал о путешествии через Атлантику и плавании вверх по большой африканской реке. Корабль спокойно прошел несколько сот миль от береговой линии до начала великой пустыни. Поскольку штурман не был знаком с рекой, не обозначенной на карте, то по ошибке из главного русла повернул в приток. Они проплыли еще два дня и ночь, прежде чем капитан осознал ошибку. А когда стали разворачиваться, чтобы вернуться обратно, броненосец сел на мел! и, несмотря на предпринятые усилия, так и не смог освободиться.
На совещании офицеров было решено подождать окончания летнего сезона, пока дожди не поднимут уровень воды в реке. И хотя у них были трудности с провизией, водой их снабжала река. Капитан также прикупал необходимые продукты у проходящих племен кочевников, расплачиваясь золотом. Дважды крупные банды грабителей пустыни опрометчиво атаковали с целью завладеть севшим на мель кораблем и его, казалось бы, неисчерпаемыми золотыми запасами, но в обоих случаях хватило пары залпов картечью, чтобы рассеять и обратить в бегство бандитов.
К августу тиф, малярия, и голод выкосили экипаж, в десятки раз сократив его численность, и это продолжалось до тех пор, пока в живых не остались только два офицера, президент и десяток моряков, еле передвигавших ноги.
Перлмуттер прекратил чтение и задумчиво уставился в пространство. О каком, собственно, президенте упоминал Бичер? Чутье подсказывало, что именно в этом и кроется разгадка.
Далее Бичер рассказал, что он и еще четверо вооруженных членов экипажа были отправлены с заданием спуститься вниз по реке на одной из шлюпок броненосца и отыскать помощь во внешнем мире. Бичеру единственному удалось живым добраться до устья реки Нигер. Восстановив здоровье в британской торговой колонии, он добрался до Англии, где женился и стал фермером в Йоркшире. Бичер сказал, что никогда не возвращался в родной штат Джорджия, потому что наверняка был бы повешен за ужасное преступление, совершенное «Техасом», и был слишком напуган, чтобы рассказывать кому-либо об этом до настоящего времени.
Когда он испустил дух, доктор и жена Бичера пожали плечами по поводу его прощального заявления, отнесясь к нему как к безумному бреду умирающего. Было очевидно, что редактор газеты, в которой работал журналист, поместил подобную историю на страницах своего издания исключительно по причине скудости более свежих новостей.
Перлмуттер перечитал статью во второй раз. Он склонен был признать, несмотря на скептицизм доктора и жены, ее некоторую ценность, но быстрый взгляд на список экипажа, составленный на основе переклички непосредственно перед выходом «Техаса» с верфи в Ричмонде, штат Виргиния, показал, что никакого Кларенса Бичера там не значилось. Перлмуттер вздохнул и закрыл папку.
– Все, что мне здесь было нужно, я нашел, – сказал он Муру. – Теперь хотелось бы порыться в документации флота Североамериканских Соединенных Штатов.
Мур вернул папки на место и повел Перлмуттера по железной лестнице на второй этаж.
– Какой год и месяц вас интересуют? – спросил он.
– Апрель тысяча восемьсот шестьдесят пятого.
Они пробирались узкими боковыми проходами, уставленными до потолка стеллажами и шкафами. Мур принес складную лестницу, чтобы Перлмуттер в случае необходимости смог подняться к верхним уровням, и указал ему соответствующий ящик.
Перлмуттер приступил к тщательному изучению документов со второго апреля тысяча восемьсот шестьдесят пятого года – даты отшвартовки «Техаса» от причала в Ричмонде. У него была собственная система проведения исследований, и мало кто лучше него мог разобраться в зачеркнутом. Он сочетал в себе дьявольское упорство и инстинктивную способность вычленять существенное из ерунды.
Он начал с официальных донесений о сражениях. Покончив с ними, перешел к воспоминаниям очевидцев, военных и гражданских лиц, наблюдавших за битвой с берега реки Джемс, и членов экипажей военных кораблей северян. В течение двух часов он тщательно изучил содержание почти шестидесяти писем и пятнадцати дневников. Он исписал пометками большую стопку бумаги – все под бдительным присмотром Фрэнка Мура, который хотя и доверял Перлмуттеру, но не считал осторожность излишней, так как слишком часто ловил за руку многих дипломированных изыскателей, пытавшихся незаметно украсть исторические документы или письма.
Как только Перлмуттер нащупал путеводную нить, он приступил к разматыванию ее для восстановления всей картины и по обрывкам информации, шаг за шагом, выстраивал историю, слишком невероятную, чтобы принять ее за истинную. Наконец, когда двигаться дальше было уже некуда, он подозвал Мура:
– Сколько у меня еще времени?
– Два часа и десять минут.
– Я готов перебраться дальше.
– На что бы вы хотели взглянуть?
– Может быть, у вас есть частная переписка или другие документы, написанные рукой Эдвина Макмастерса Стэнтона?
Мур кивнул:
– Суровый старый военный министр в кабинете Линкольна. Я понятия не имею, что у нас есть по нему. Его архив так и не был до конца каталогизирован. Но он должен быть где-то наверху, на этаже правительственных документов США.
Архив Стэнтона был объемист и занимал десять полных шкафов. Перлмуттер с головой углубился в работу, оторвавшись лишь однажды, чтобы сходить в туалет. Он разбирал документы как можно более дотошно, находя удивительно мало об отношениях Линкольна и Стэнтона в конце войны. Из истории хорошо было известно, что военный министр не любил своего президента и уничтожил большое количество страниц из дневника убийцы Линкольна Джона Уилкса Бута, включая и многие письма Бута к сообщникам. К огорчению историков, Стэнтон намеренно оставил слишком много вопросов без ответов относительно покушения в театре Форда.
Когда до истечения отпущенного ему срока оставалось лишь сорок минут, Перлмуттер наконец-то попал точно в яблочко.
Порывшись у задней стенки шкафчика, Перлмуттер обнаружил пожелтевший от времени пакет с сохранившейся восковой печатью. Он уставился на коричневую чернильную дату – девятого июля тысяча восемьсот шестьдесят пятого года, то есть через два дня после того, как сообщники Бута-Мэри Саррет, Льюис Пейн, Дэвид Геролд и Джордж Этцерод – были повешены во дворе вашингтонской тюрьмы «Арсенал». Под датой стояли слова: «Вскрыть не ранее чем через сто лет после моей смерти». И подпись: Эдвин М. Стэнтон.
Перлмуттер сел за письменный стол, сломал печать, вскрыл пакет и с опозданием на тридцать один год против инструкции Стэнтона начал читать содержащиеся внутри бумаги.
Вскоре он почувствовал себя так, будто переместился более чем на столетие назад во времени. Несмотря на подземную прохладу, на лбу его заблестели капельки пота. Когда через сорок минут он закончил чтение и отложил в сторону последнюю страницу, руки его дрожали. Он шумно выдохнул и медленно покачал головой.
