– Боже милостивый! – произнес один из американских рейнджеров, окинув взглядом невероятное количество трупов. Пока они преодолевали короткий отрезок пустыни, отделяющий форт от железной дороги, им приходилось перепрыгивать и огибать тела сотен убитых и раненых, которые зачастую лежали так плотно, что между ними нельзя было и ногу поставить. Но здесь, внутри разрушенного форта, они лежали в три и четыре слоя тут и там среди развалин. До этого еще никому из них не доводилось видеть столько убитых в одном месте.
Питт тяжело поднялся на ноги и захромал к своим. Оторвав один рукав, он обмотал его вокруг раненого бедра, чтобы остановить кровотечение. Затем поднял взгляд на Пемброк-Смита, который стоял застыв, с побелевшим лицом и, очевидно, сильно страдая от нескольких ран.
– Ты выглядишь даже хуже, чем в прошлый раз, – заметил Питт.
Капитан оглядел его с головы до ног и небрежно стряхнул слой песка со знаков различия на своем плече.
– А тебя, если будешь ходить таким оборванцем, ни за что не пустят в гостиницу «Савой».
Словно встав из могилы, среди развалин поднялся полковник Левант и побрел к Питту и Пемброк-Смиту, опираясь, как на костыль, на гранатомет. Шлем Леванта исчез, а левая рука висела плетью. Он истекал кровью из рваной раны на голове и навылет простреленной лодыжки. Никто уже и не ожидал увидеть его живым. Пемброк-Смит и Питт с искренней горячностью пожали ему руку.
– Счастлив видеть вас, полковник, – радостно сказал Пемброк-Смит. – Я уж думал, что вас засыпало под стеной.
– Так оно и было, но мне удалось прокопать лаз. – Левант кивнул и улыбнулся Питту. – Я вижу, вы по-прежнему с нами, мистер Питт.
– А я всегда возвращаюсь, как тот неразменный пенни, – ухмыльнулся Дирк.
На лице Леванта отразилась печаль, когда он увидел оставшуюся от его отряда горстку бойцов, которые теперь с приветственными возгласами окружили его.
– Здорово они нас перемололи...
– Мы их тоже здорово перемололи, – мрачно пробормотал Питт.
Тут Левант заметил, как к ним приближаются полковник Харгроув со своими людьми, а вместе с ними Джордино и Штайнхольм. Он выпрямился и обратился к Пемброк-Смиту:
– Постройте людей, капитан.
Когда Пемброк-Смит стал собирать остатки тактической команды ООН, он обнаружил, что с трудом сохраняет спокойствие в голосе.
– Ну, парни... – Он запнулся, увидев, как женщина-капрал поддерживает раненого сержанта, – ...и леди. Построиться в ряд.
Харгроув встал перед Левантом, и два полковника обменялись приветствиями. Американец был изумлен, что столь ничтожное по численности подразделение нанесло такой колоссальный урон неприятелю. Солдаты международных сил быстрого реагирования стояли с гордым видом победителей, хотя никто из них не остался невредимым, а многие получили по нескольку ранений. Покрытые толстым слоем песка и пыли, они были похожи на статуи. Глаза глубоко запали и покраснели, лица осунулись от выпавших на их долю тяжких испытаний. Все мужчины щетинились бородами. Их камуфляжные костюмы превратились в лохмотья. На некоторых наспех были намотаны бинты, сквозь которые просачивалась кровь. Но они остались непобежденными.
– Полковник Гас Харгроув, – представился американец. – Рейнджеры армии Соединенных Штатов.
– Полковник Марсель Левант, команда критического реагирования Организации Объединенных Наций.
– Я глубоко сожалею, – сказал Харгроув, – что мы не смогли прибыть раньше.
Левант пожал плечами:
– Это и так чудо, что вы здесь.
– Великолепная оборона, полковник.
Харгроув окинул взглядом развалины. Затем всмотрелся в утомленные лица солдат, выстроившихся в шеренгу за спиной Леванта, и недоверчиво спросил:
– Это все ваши люди?
– Да, все, что осталось от моего боевого отряда.
– А сколько человек было под вашей командой?
– В самом начале – около сорока.
Словно загипнотизированный, Харгроув вновь отсалютовал Леванту.
– Поздравляю с обороной, достойной славы. Я еще никогда не видел ничего подобного.
– У нас раненые в подземелье арсенала, – сообщил Левант.
– Мне сказали, что вы еще сопровождаете женщин и детей.
– Они внизу, с моими ранеными.
Харгроув резко повернулся и начал отдавать приказания сопровождающим его офицерам:
– Доставить сюда врачей и позаботиться об этих людях. Поднять их снизу и перенести на транспортные кофемолки. Аллюр «три креста». Малийские самолеты могут появиться в любую секунду.
Джордино подошел к стоящему в стороне Питту и обнял его.
– Я уж думал, что тебе, дружище, на этот раз не выбраться.
Питт попытался усмехнуться, несмотря на усталость, подступающую слабость и грызущую боль от пулевого ранения в верхнюю часть бедра.
– Дьявол и я не договорились о сроках.
– Извини, что не смог устроить это шоу с железной дорогой часа на два пораньше, – посетовал Джордино.
– А никто и не ожидал, что ты приедешь на поезде.
– Харгроув не мог себе позволить риск лететь на своих кофемолках днем через воздушный заслон истребителей Казима.
Питт закинул голову, с удовольствием любуясь боевыми «Апачами», кружащими над фортом. Их сложнейшая электроника прочесывала воздушное пространство от горизонта до горизонта в ожидании нападения.
– Все же тебе удалось пройти незамеченным, – сказал он. – И это самое главное.
Джордино с осторожностью заглянул в глаза Питта:
– Ева?
– Жива, но очень плоха. Благодаря тебе и твоему гудку она на полсекунды разминулась со смертью.
– Она была так близка к тому, чтобы ее застрелил этот сброд Казима? – с любопытством спросил Джордино.
– Нет, это я собирался ее застрелить. – И прежде чем Джордино успел отреагировать, Питт указал на вход в арсенал. – Пойдем, Квазимодо, она будет рада увидеть твою физиономию.
Когда Джордино увидел раненых в окровавленных повязках, вплотную лежащих в тесном помещении арсенала, на его лице отразились боль и сострадание. Он был поражен тем, сколько же камней нападало с потолка. Но больше всего его ошеломила невероятная тишина. Никто из раненых не издавал ни звука. Ни стона, ни единой жалобы не срывалось с их губ. Никто в этом полуразрушенном подземелье не разговаривал. Дети едва взглянули на него, подавленные долгими часами страха и невероятного напряжения.
Затем, словно по сигналу, они все тихо заговорили и даже захлопали, разглядев Джордино – того, кто привел подкрепление и спас их жизни. Питт был ужасно доволен. Он еще никогда не видел, чтобы Джордино в такой мере проявлял скромность и смущение, когда подошедшие мужчины пожимали ему руки, а женщины осыпали поцелуями, как долгожданного любовника.
