Казим пожал плечами, а его бескровные губы под усами раздвинулись в дьявольской усмешке.
– Даже в этом маловероятном случае они все равно умрут, и их кости занесет песками пустыни.
9
Десять тысяч лет назад покрытые песком высохшие русла рек Республики Мали были полны воды, а ныне бесплодные земли покрыты лесами с сотнями видов растительности. Плодородные равнины и взгорья служили родным домом первобытным охотникам каменного века, пока эволюция не превратила их в кочевников-скотоводов. В течение последующих семи тысяч лет многочисленные племена охотились на антилоп, слонов и буйволов, одновременно перегоняя стада крупного рогатого скота с одного пастбища на другое.
С течением времени сокращение количества выпадающих осадков обратило Сахару в нынешнюю бесплодную пустыню, постепенно расползающуюся и подкрадывающуюся к плодородным, близким к тропическому типу землям Африканского континента. Постепенно крупные племена покидали этот регион, оставляя после себя запустение и безводные площади.
Обнаружив невероятную выносливость верблюда, римляне первыми устремились на захват пустынных земель, с помощью этих животных перегоняя рабов, перевозя золото, слоновую кость и многие тысячи диких зверей, чтобы морем переправить их на кораблях к кровавым аренам Рима. В течение восьми веков их караваны тащились через пустыню от Средиземноморья до берегов Нигера и обратно. А когда закатилась слава Рима, те же верблюды помогли открыть границы Сахары вторгнувшимся сюда светлокожим берберам, за которыми последовали арабы и марокканцы.
Мали представляло собой обломок некогда могущественной и давно исчезнувшей империи, правившей Черной Африкой. В раннем Средневековье королевство Гана протянуло великие караванные пути между рекой Нигер, Алжиром и Марокко. В тысяча двести сороковом году нашей эры Гана была покорена племенами мандинго, вторгшимися с юга и основавшими еще более великую империю Малинке, откуда и пошло название Мали. Государство процветало, и такие города, как Гао и Тимбукту, приобрели широкую известность в качестве центров исламской науки и культуры.
По всему миру носились легенды о невероятных богатствах, перевозимых золотыми караванами, и слава империи докатилась до Ближнего Востока. Но спустя два столетия, когда с севера сюда вторглись кочующие туареги и фулани, империя стремительно пошла к упадку. На востоке власть в свои руки захватили вожди племени сунгаи, затем в тысяча пятьсот девяносто первом году марокканские султаны оттеснили их армию к Нигеру и разгромили их королевство. К тому времени и французы устремили свою колониальную экспансию на юг, и к началу девятнадцатого столетия об империи Малинке все прочно забыли.
В начале нашего века французы образовали на территориях Западной Африки то, что получило известность как Французский Судан. В тысяча девятьсот шестидесятом году Мали объявило о своей независимости, приняло конституцию и образовало правительство. Первый национальный президент был свергнут группой армейских офицеров, возглавляемых лейтенантом Муссой Траоре. В тысяча девятьсот девяносто втором году, после многочисленных неудавшихся переворотов, президент (уже генерал) Траоре был свергнут тогда еще майором Затебом Казимом.
Вскоре Казим сообразил, что в качестве военного диктатора не может рассчитывать на зарубежную помощь или кредиты, и ушел в тень, посадив на место номинального главы государства президента Тагира. Казим также активно способствовал избранию в законодательное собрание своих закадычных друзей и дистанцировался от Советского Союза
[9]
и Соединенных Штатов, продолжая сохранять тесные отношения с Францией.
Вскоре он установил полный контроль над всей торговлей государства, внутренней и внешней, что помогло ему увеличить количество личных секретных вкладов в зарубежных банках. Он запускал руку в финансирование проектов развития, а заодно стал получать прибыль и от контрабандной деятельности. Французские бизнесмены с удовольствием оплачивали услуги генерала, поскольку, как в случае с Ивом Массардом, его помощь помогала иностранцам становиться мультимиллионерами. Благодаря абсолютной продажности Казима и алчности его чиновников не приходилось удивляться, что Мали оставалось одним из беднейших государств мира.
* * *
Принадлежащий ООН «Боинг-737» шел так близко к земле, что Ева испугалась, как бы он не снес своими крыльями крыши скопища грязных деревянных и глинобитных домишек. Но на подлете к примитивному аэропорту легендарного города Тимбукту пилот выровнял машину и вполне квалифицированно посадил ее, хотя и не обошлось без жесткого удара о посадочную полосу. Глядя в иллюминатор, Ева с трудом представляла себе, что этот неряшливый город когда-то был главным средоточием караванных путей величайших империй Ганы, Малинке и Сунгаи, в котором проживала сотня тысяч человек. Основанный туарегами как временный лагерь в тысяча сотом году нашей эры, он впоследствии стал одним из основных центров торговли в Западной Африке.
Действительно, очень трудно было представить себе это славное прошлое. Лишь три древние мечети, сохранившиеся с тех пор, напоминали о прошлом величии. Сам же город выглядел вымершим и заброшенным, его узкие и кривые улочки, петляя, казалось, никуда не вели.
Хоппер не терял времени. Еще до того как стих рев реактивных двигателей, он выбрался из салона и спустился на землю. Офицер из личной гвардии Казима в незнакомом головном уборе цвета индиго подошел к нему и отдал честь. Прибытие полевых исследователей из ООН он приветствовал на английском языке с ощутимым французским акцентом:
– Полагаю, вы доктор Хоппер?
– А вы, должно быть, мистер Стенли
[10]
? – парировал Хоппер со свойственным ему язвительным юмором.
Улыбки в ответ не последовало. Малийский офицер одарил Хоппера недружелюбным взглядом, в котором таилась подозрительность.
– Я капитан Мохаммед Батутта. Прошу вас проследовать со мной в здание аэровокзала.
Хоппер уставился на этот аэровокзал. Он был чуть больше металлического ангара с окошками.
– О, очень хорошо, если это самое лучшее, что у вас есть, – сухо сказал он, низко кланяясь.
Они направились к терминалу. Капитан провел доктора в маленькую комнатку, раскаленную, как печь, вся обстановка которой состояла из убогого стола и двух стульев. Сидящий за столом офицер, явно старше Батутты по званию, был в плохом настроении и с минуту изучал Хоппера с нескрываемым презрением.
–Я полковник Нугум Манса. Позвольте взглянуть на ваш паспорт.
Хоппер уже приготовился к этому и протянул ему шесть паспортов, собранных у членов группы. Манса без особого интереса пролистал страницы, обращая внимание только на графу «национальность». Наконец он сказал:
