– Я думаю, тут около двадцати метров. Как твоя дыхалка?
– Я могу задержать дыхание ровно настолько, насколько ты! – возмутился коротышка и после короткого раздумья добавил: – А может, и дольше.
Питт сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, вентилируя легкие, затем набрал полную грудь воздуха и бесшумно погрузился в воду.
Зная, что Джордино следует за ним, он ушел поглубже, продвигаясь под углом к невидимому течению. Оставаясь на глубине около трех метров, он принялся за поиски борта плавучего дома. Свечение усиливалось, и ему стало ясно, что он уже близко. Внезапно над Питтом нависла тень, но он сразу сообразил, что это и есть искомая цель. Выставив вперед руку, чтобы не удариться головой, он начал медленно всплывать, пока не коснулся рукой слизи, налипшей на днище. Затем слегка изменил угол всплытия, и вскоре его голова показалась над водой рядом с алюминиевой поверхностью борта.
Он вдохнул ночной воздух и посмотрел вверх. Всего лишь в двух метрах над своей головой он разглядел руки нескольких пассажиров, державшихся за поручни; его же никто видеть не мог, разве что перегнувшись и уставившись вниз. Невозможно было подняться по трапу на борт судна, оставаясь незамеченным. Рядом всплыл Джордино и мгновенно оценил всю сложность ситуации.
Питт молча указал на направление под корпусом, затем развел руками, показывая глубину осадки судна. Джордино кивнул, подтверждая, что понял, и они оба вновь наполнили легкие воздухом. Затем, тихо нырнув, погрузились в воду и поплыли под днищем корпуса. Оно было настолько широко, что на другую сторону друзья выплыли чуть ли не через минуту.
Палубы по левому борту были пусты и безжизненны. Все собрались на правом борту, привлеченные гибелью «Каллиопы». Вдоль корпуса тянулся резиновый бампер, и Питт с Джордино воспользовались им, чтобы подняться на борт. Питт застыл на пару секунд, прикидывая в общих чертах расположение помещений судна. Они стояли на палубе, где располагались каюты гостей. Стало быть, им надо подняться выше. Сопровождаемый бесшумно следующим за его спиной Джордино, он осторожно двинулся вверх по трапу на следующую палубу. Заглянув на секунду сквозь большой иллюминатор в обеденный салон, размерами и убранством похожий на ресторан шикарного отеля, друзья проследовали еще выше, до верхней палубы, располагавшейся непосредственно под рулевой рубкой.
Питт, крадучись, приоткрыл дверь и вгляделся в погруженное в таинственный полумрак помещение, оказавшееся весьма уютным и элегантно обставленным курительным салоном. Все здесь было из стекла, изящно отделанного металлом и кожей в золотистых тонах. Разукрашенный бар, занимающий собой всю стену, ломился от бутылок с выпивкой самых редкх и дорогих марок.
Бармен отсутствовал, очевидно ротозейничая на нижней палубе вместе с другими, но за кабинетным роялем, поблескивающим бронзой роскошных канделябров, сидела загорелая блондинка с длинными обнаженными ногами и тонкой талией. На ней было соблазнительное черное с блестками мини-платье в обтяжку. Она довольно бойко наигрывала «Последний раз я видел Париж», но заметно фальшивила, напевая при этом хрипловатым голосом. Над клавиатурой в ряд стояли четыре пустых стакана из-под мартини. Пианистка выглядела так, словно целый день, с самого рассвета, провела в компании с бутылкой джина, что, очевидно, и повлияло на характер ее исполнения. Замолкнув на полуслове, она с задумчивым любопытством уставилась зелеными и бархатистыми, но слегка затуманенными глазами на Питта и Джордино.
– Р-ребята, к-каким ветром в-вас сюда з-занесло? – заметно заплетающимся языком поинтересовалась она.
В зеркале, вделанном в заднюю стенку бара, Питт разглядел себя и Джордино – отражение двух обросших щетиной мужчин в мокрых майках и шортах, со слипшимися волосами – и устало подумал, что не стоит ее порицать за то, что она смотрит на них как на утопших крыс. Он поднес палец к губам, призывая к молчанию, затем взял ее руку и поцеловал, после чего спокойно прошествовал мимо и нырнул в коридор, ведущий во внутренние помещения.
Джордино приостановился, окинул ее мечтательным взглядом и подмигнул.
– Меня зовут Ал, – прошептал он ей на ухо. – Я люблю тебя и обязательно вернусь.
И тут же исчез вслед за напарником.
Коридор, казалось, уходил в бесконечность. Во все стороны отходили боковые проходы, создавая пугающий лабиринт, посреди которого они внезапно очутились. Если снаружи этот плавучий дом выглядел просто большим, то изнутри он казался прямо-таки неправдоподобно громадным.
– Нам не помешали бы пара мотоциклов и дорожная карта, – заметил Джордино.
– Если бы я был владельцем этого судна, – ответил Питт, – то кабинет и центр связи я разместил бы наверху и спереди, чтобы иметь максимальный обзор.
– Мне кажется, я готов жениться на той пианистке.
– Нет уж, только не сейчас, – отрезал Питт. – Давай-ка лучше пойдем вперед и будем открывать все двери подряд.
Оказалось, что определиться в местонахождении кают несложно. Каждая дверь была снабжена элегантно исполненной бронзовой пластинкой. На одной из дверей в конце коридора Питт углядел табличку с надписью «Личный офис мсье Массарда».
– Должно быть, это тот самый малый, которому принадлежит этот плавучий дворец, – заметил Джордино.
Питт не ответил, но попытался открыть дверь. Любой высокопоставленный чиновник самых крупных компаний западного мира позеленел бы от зависти, увидев убранство этого кабинета в плавучем доме, стоящем на якоре посреди бесплодной пустыни. В центре разместился испанский антикварный стол для совещаний с десятью креслами в чехлах ручной работы, сотканных и расшитых мастерами из племени навахо. Трудно было поверить, но стены были декорированы в стиле юго-западных американских территорий. Скульптуры Хопи Качина, выполненные в натуральную величину из цельных корневищ пирамидального тополя, занимали высокие ниши в переборках. Потолок был затянут латилласом – своеобразным южноамериканским растительным покрытием; узорчатые орнаменты из ветвей и листьев обвивали вигас – опорные столбы, поддерживающие крышу; окна были закрыты циновками, сплетенными из ивовых ветвей.
Длинные полки позади стола, сделанного из высушенного на солнце дерева, были уставлены изящной ритуальной керамикой и корзиночками декоративного плетения. Суперсовренная система связи обнаружилась в трастеро – массивном шкафу-секретере девятнадцатого века.
В зале никого не было, и Питт не стал терять времени. Он торопливо прошел к телефонной стойке, уселся и с минуту изучал целый комплекс кнопок и дисков. Затем начал набирать цифры. Набрав коды страны и города, он добавил цифры личного телефона Сэндекера и откинулся на спинку стула. Громкоговоритель на стойке выдал серию сигналов «клик-клик». Затем последовали десять томительно долгих секунд молчания. Специфическое жужжание в громкоговорителе эхом повторяло звонки, раздававшиеся в телефоне, находящемся в Америке.
Прозвучало десять гудков, никто не отвечал.
– Во имя Господа, ну что же он молчит?! – в расстройстве пробормотал Питт.
