– Я мог бы прибыть и раньше, но нужно было сначала отделаться от трупов ваших приятелей.
– По-моему, вы намеренно испытываете мое терпение, мистер Питт.
Диалог стремительно превращался в бессмысленную пикировку, но Питт продолжал подначивать командира подлодки, чтобы выиграть еще немного времени.
– Нисколько. Всего лишь пытаюсь выяснить, какого черта вы околачиваетесь в антарктических водах, навязчиво преследуя безоружное исследовательское судно, когда вам положено крейсировать в Северной Атлантике и торпедировать беззащитные грузовые транспорты?
– Мы прекратили военные действия в апреле 1945 года, – сухо ответил подводник.
Питту очень не нравился спаренный пулемет на турели в передней части рубки, многозначительно развернутый в его сторону. Он кожей чувствовал, что истекают последние мгновения перед тем, как эти недобитые наци попытаются потопить “Полярную бурю” и уничтожить всех, кто находится на борту ледокола.
– А когда вы запустили проект “Четвертый рейх”? – спросил он невинным голосом. – Уже в мае или несколько позже?
– Я не вижу смысла продолжать наш разговор, мистер Питт, – бесстрастно и ровно, как диктор, сообщающий о погоде на завтра в Шайенне, штат Вайоминг, заявил капитан субмарины. – Всего вам доброго.
Питт не нуждался в дополнительных пояснениях, чтобы догадаться, что сейчас произойдет. Он нырнул за торос в тот самый миг, когда пулеметный расчет открыл огонь. Пули зажужжали в воздухе, со зловещим шипением вонзаясь в лед. Забившись в углубление у основания тороса и не смея даже пошевелиться, он сейчас клял себя за то, что надел форменный арктический комбинезон НУМА. Лазурь с бирюзой на белом льду превращали его в идеальную мишень.
Из укрытия Питту была хорошо видна кормовая надстройка “Полярной бури”. До нее, казалось, рукой подать – так близко и в то же время так недостижимо далеко. Пулеметчики пристрелялись, и очереди стали ложиться совсем рядом. Отчаянно извиваясь, подобно выползающей из старой шкуры змее, он ухитрился стянуть с себя комбинезон, оставшись в шерстяном свитере и шерстяных штанах. Слишком тяжелые и неудобные для бега сапоги тоже скинул. Град пуль временно прекратился – должно быть, стрелок выглядывал, задело ли Питта его огнем.
Припорошив голову снегом, чтобы замаскировать свои черные волосы, он осторожно выглянул из-за края тороса. Один пулеметчик выжидающе замер у турели, другой пристально рассматривал в бинокль убежище Питта. Потянулись томительные секунды ожидания. Наконец командир расчета отвернулся и махнул рукой в сторону ледокола. Второй номер послушно развернул спаренные стволы.
Питт глубоко вдохнул и бросился бежать, петляя из стороны в сторону почти с той же непостижимой скоростью и непредсказуемостью, как много лет назад, когда он играл нападающим за команду Академии ВВС. Жаль только страховать его отчаянный прорыв было сегодня некому – Джиордино от бессменного партнера и напарника отделяло несколько тысяч миль. Лед рвал в клочья носки и ранил ноги, но Питт не обращал внимания на боль и многочисленные порезы.
Он сумел оторваться ярдов на тридцать, прежде чем на подлодке спохватились и снова открыли огонь. Но стрелок не успел скорректировать прицел, и первая очередь прошила снег за спиной беглеца, а потом было уже поздно – Питт нырнул за ахтерштевень “Полярной бури” за секунду до того, как пули свинцовым градом застучали по кормовой обшивке, бессильно расплющиваясь о броневую сталь и лишь отколупывая от нее микроскопические ошметки сурика.
Оказавшись вне досягаемости пулемета субмарины, Питт сбавил скорость и перевел дух. Сходни уже убрали, судно по приказу Гилспи начало разворот на 180 градусов в направлении открытого моря, но с борта все еще свисал веревочный трап. Питт в несколько прыжков поравнялся с ним, ухватился за нижнюю перекладину и полез наверх, стараясь не смотреть, как громоздятся внизу под ногами отбрасываемые форштевнем ледокола остроконечные обломки льдин. Как только голова и плечи Питта показались над планширом, Кокс одной рукой подхватил его за шкирку, могучим рывком перенес через фальшборт и аккуратно опустил на палубу.
– С возвращением, сэр, – широко ухмыляясь, приветствовал он спасенного.
– Спасибо, Аира, век не забуду, – благодарно выдохнул Питт.
– Капитан просил вас подняться на мостик. Питт кивнул и зашлепал по палубе к трапу.
– Мистер Питт!
– Да? – обернулся тот.
Кокс кивком указал на кровавые следы на палубе.
– Может, вам стоит сначала показаться врачу?
– Как только все закончится, первым делом запишусь к нему на прием, – пообещал Питт, оглядев критическим взором свои израненные ноги.
Гилспи, стоя на правом крыле мостика, рассматривал субмарину в бинокль. Черный лоснящийся корпус по-прежнему торчал горбом среди льдов на месте всплытия. Услыхав шаги за спиной, капитан резко обернулся.
– Да-а, парень, крепко тебя приложило! – присвистнул он.
– Сам виноват. Позволил себе парочку бестактных замечаний по ходу переговоров.
– Я слышал ваш обмен любезностями.
– Командир лодки не пытался с тобой связаться?
Гилспи коротко мотнул головой:
– Ни звука. Рация молчит.
– Что, совсем не работает?
– Совсем. Как мы и подозревали, они заглушили нашу спутниковую связь.
Питт бросил неприязненный взгляд на подлодку:
– Хотел бы я знать, какие у них намерения?
– На месте бошей я бы дождался, пока “Полярная буря” развернется и направится в открытое море. Тогда они получат возможность беспрепятственно обстреливать наш правый борт.
– Если ты прав, – мрачно заметил Питт, – пальба начнется с минуты на минуту.
Прогноз его, по всей видимости, совпал с планами командира субмарины, потому что из дула носового орудия внезапно вырвался сгусток огня и дыма, и почти сразу же за кормой ледокола раздался мощный взрыв.
– Недолет, – флегматично констатировал Буши, стоящий перед пультом управления.
Эви Тан, испуганно прижавшись к ведущей на мостик двери, жалобно спросила:
– Это они в нас стреляют? Но почему?!
– Живо вниз! – в ярости взревел Гилспи и рявкнул в микрофон громкой связи: – Всем членам экипажа, кроме вахтенных, а также всем научным сотрудникам немедленно надеть спасательные пояса и разместиться в каютах по левому борту!
Упрямая журналистка все-таки отщелкала с полдюжины кадров, прежде чем подчинилась приказу и спустилась в сравнительно безопасную часть судна. Тем временем второй выпущенный снаряд угодил в вертолетную площадку и разнес ее в дымящиеся щепки. Третий, с воем прорезав морозный воздух, пробил трубу и взорвался внутри. Гигантский стальной цилиндр с оглушительным хлопком раскрылся, как разрубленный топором алюминиевый бидон. “Полярная буря” содрогнулась, чуть замедлила ход, но тут же снова принялась таранить лед с прежней энергией.
