– Что ты хочешь – немецкое наследие.
Друзья быстро скинули глубоководное снаряжение и гидрокостюмы. Тут же извлекли из нагрудных сумок оранжевые комбинезоны и натянули поверх теплого белья. Сапоги сменили на кроссовки.
– Знаешь, я вот что подумал... – нерешительно начал Джиордино.
– О чем?
– Вдруг здесь у всего персонала имеются какие-то опознавательные бейджики на униформе, а со спутника их не заметили? Тогда мы влипли.
– Это еще не худшая из наших трудностей. – А что может быть хуже?
– Мы ведь в Южной Америке, Ал, дружище, – мягко сказал Питт, – а по-испански не сможем даже спросить, где здесь сортир.
– Ты других с собой не равняй! – обиделся итальянец. – Может, я и не очень бегло по-испански шпарю, но вполне достаточно, чтобы сошло с рук. У них же тут наверняка не только испанцы работают.
– Вот и отлично. Разговаривать будешь ты, а я стану изображать глухонемого.
Как только Джиордино, изучив фотокопию плана верфи, рассчитал оптимальный маршрут к административному зданию, Питт набрал номер на спутниковом телефоне.
Атмосфера в апартаментах Сэндекера в Уотергейте сгустилась до предела от дурных предчувствий. В электрокамине пылал огонь – ровно и спокойно, создавая уют, хотя и не согревал. Вокруг низкого столика со стеклянным верхом расположились на диванах три человека. На столе стоял поднос с кофейными чашками и наполовину опустевшим кофейни – “ом. Адмирал Сэндекер и Рон Литтл слушали старика с белоснежной сединой, которому перевалило далеко за восемьдесят, разинув рты, как дети, потому что рассказывал он такое, чего никому и никогда еще не рассказывал.
Адмирал Кристиан Хоцафель был во время Второй мировой войны офицером военно-морских сил Германии – Кригсмарине – и имел не одну награду. Он служил капитаном на нескольких подводных лодках с июня сорок второго по июль сорок пятого, когда официально сдался вместе со своим кораблем и всем экипажем в мексиканском порту Веракрус. После войны Хоцафелъ приобрел у правительства Соединенных Штатов торговое судно класса “Либерти” в рамках плана Маршалла и за последующие сорок лет создал весьма успешное предприятие, после чего продал свой пай и ушел на покой. К тому времени торговый флот “Хоцафель Марине” насчитывал тридцать семь судов. Хоцафель без труда получил американское гражданство и сейчас проживал близ Сиэтла, штат Вашингтон, в собственном имении на острове Уайдби, где держал двухсотфутовую парусную бригантину, на которой обошел с женой вокруг света.
– Итак, вы утверждаете, – уточнил на всякий случай Литтл, – что русские не находили обгорелых останков Гитлера и Евы Браун рядом с подземным берлинским бункером?
– Совершенно верно, – подтвердил Хоцафель. – Дело в том, что никаких обгорелых останков просто не было. Тела Адольфа Гитлера и Евы Браун сжигались в течение пяти часов. На это ушли галлоны газойля и бензина, слитые из подбитых близ Рейхсканцелярии танков и машин. Тела сложили возле бункера в воронку от советского снаряда. Огонь поддерживался до тех пор, пока не остался только пепел и микроскопические осколки костей. Преданные офицеры СС поместили пепел и кости в бронзовый контейнер. Ничего не оставили. Каждая крупица пепла и каждый фрагмент кости были тщательно собраны и уложены. Потом те же эсэсовцы бросили в воронку сильно обгоревшие трупы безымянных мужчины и женщины, погибших во время налета. Туда же положили и труп Блонди, любимой овчарки фюрера – на ней испытали капсулы цианида, которые потом приняли Гитлер и Ева Браун. Воронку забросали землей и заровняли.
Сэндекер не отводил глаз от лица Хоцафеля:
– Именно эти тела и нашли русские?
Бывший командир подлодки кивнул:
– Позже было объявлено, что зубная карта из картотеки личного дантиста фюрера полностью подтверждает идентичность обнаруженных тел с Гитлером и Евой Браун, но сами-то они знали правду. Пятьдесят лет русские упорно держались за эту фальшивку, поскольку Сталин и другие советские лидеры считали, что Гитлер сбежал в Испанию или Аргентину.
– Что стало с прахом? – спросил Литтл.
– Среди пожаров и разрывов советских снарядов, когда русские уже приближались к центру города, около бункера приземлился легкий самолет. Как только он развернулся на взлет, подбежавшие к нему эсэсовцы погрузили на борт бронзовый контейнер. Пилот, не теряя ни секунды, дал полный газ, взлетел и тут же скрылся в дыму над городом. Он дозаправился в Дании и перелетел через Северное море в норвежский порт Берген, где приземлился и передал бронзовый контейнер капитану Эдмунду Мауэру, который перенес его на борт своей субмарины “U-621”. Множество других контейнеров и ящиков с нацистскими реликвиями и похищенными в музеях Европы произведениями искусства погрузили на другую подлодку – “U-2015” под командованием капитана Рудольфа Харгера.
– И все это, если не ошибаюсь, делалось в рамках операции под кодовым названием “Новый удел”, разработанной Мартином Борманом, не так ли? – вопросительно взглянул на собеседника Сэндекер.
Хоцафель с уважением посмотрел на адмирала:
– Вы хорошо информированы, сэр.
– Выходит, Священное копье и Флаг крови перевезли в Аргентину на борту “U-2015”? – уточнил Сэндекер.
– Вы знаете о копье? – удивился Хоцафель.
– Я писал по нему курсовую работу в Аннаполисе, – пояснил Сэндекер. – По легенде, кузнец Тубал Каин, прямой потомок Каина, сына Адама, выковал Священное копье из железного метеорита, ниспосланного Богом. Оно досталось Саулу, а потом переходило по наследству к Давиду, Соломону и другим царям Иудеи. В конце концов оно попало в руки Юлия Цезаря, который подарил копье центуриону, спасшему ему жизнь во время Галльской войны. Именно потомок центуриона стоял в оцеплении на Голгофе, надзирая за распятием Христа. По иудейским законам, распятые преступники должны быть провозглашены мертвыми до захода солнца, чтобы не осквернять наступающую субботу. И этим копьем центурион пронзил бок уже мертвого Иисуса; его кровь излилась на копье. А само Священное копье, как его стали называть, досталось Карлу Великому и наследовалось каждым императором Священной Римской империи, пока не попало в руки Габсбургов.
– Тогда вам должна быть известна и легенда о силе копья, – сказал Хоцафель. – Та самая, которая подвигла Гитлера завладеть им.
– Считалось, что владеющий Священным копьем держит в своих руках судьбы мира, – закончил Сэндекер. – Вот почему Гитлер вывез его из Австрии и держал у себя до последнего дня. Он воображал, что оно подарит ему власть над миром.
– А что с Флагом крови? – спросил Литтл. – Об этой реликвии я ничего не слышал.
– В 1923 году Гитлер предпринял в Мюнхене попытку государственного переворота, – продолжил Хоцафель. – Она провалилась. Армейские части расстреляли толпу, несколько человек погибло. Гитлер тогда сбежал, но впоследствии предстал перед судом и был приговорен к девяти месяцам тюрьмы, где и написал “Майн кампф”. Попытка переворота вошла в историю под названием Мюнхенский или Пивной путч. Один из путчистов нес нацистский флаг со свастикой. Он был убит, и его кровь залила флаг. Естественно, убитого тут же объявили героем-мучеником, отдавшим жизнь во имя идей национал-социализма, а окровавленное полотнище сделалось символом нацистского движения.
