Ингрид попыталась сосредоточиться на файлах, выведенных на монитор старенького компьютера, однако ей безумно мешало присутствие Мэтта. Он расположился прямо напротив ее места. Если раньше он был просто одним из постоянных посетителей и часто заходил в библиотеку, то теперь от Ноубла и вовсе житья не стало. Каждый день около пяти часов он уже торчал в читальном зале, словно соблюдая установленный им график. А в этот четверг явился даже раньше. Хотя, конечно, сегодня канун праздничного уик-энда, но неужели ему больше нечем заняться? Откуда у детектива столько свободного времени, чтобы постоянно попусту здесь болтаться? Разве он не обязан раскрывать преступления? Больше полугода прошло с того дня, как Билла Тэтчера нашли мертвым на пляже, а у полиции по-прежнему — результатов ноль и ни одной зацепки. И жена Билла, Мора, находится в коме, а ведь она — единственная свидетельница гибели мужа.
Присутствие Мэтта Ноубла действовало Ингрид на нервы, но гораздо сильнее ее раздражала подготовка Кэтлин к любовному свиданию. Вот и теперь эта девица, сидя за рабочим столом, торопливо накладывала румяна и красила помадой губы. Попутно она рассказывала каждому, кто находился в пределах слышимости, о том, как развиваются ее взаимоотношения с Мэттом. Табита и Хадсон, разумеется, сразу оказались самой благодарной аудиторией. Таб обожала романтические истории, а Хадсон был без ума от театра любого толка и впитывал драматические подробности, как губка. Ингрид попыталась избежать откровений Кэтлин, но, увы, теперь она лицезреет Мэтта.
Сперва она старалась внушить себе, что Ноубла просто не существует, затем — что он ей абсолютно безразличен. Но все оказывалось безрезультатно. Каждый раз при виде молодого полицейского у нее перехватывало горло, по спине полз холодок, а руки покрывались мурашками. Ингрид плотнее запахнула полы кардигана, стараясь унять дрожь. Что же это такое?! С какой стати он на нее так действует? Ингрид старалась сохранять равнодушный вид изо всех сил. Она даже не заметила Эмили Фостер, которая остановилась у стойки и начала пристально на нее смотреть. Наконец художница тряхнула ее за плечо и с тревогой спросила:
— Господи, Ингрид, ты в порядке?
— Ох, Эмили! Извини. Я…
— Спала наяву? — Эмили улыбнулась и подала ей несколько книг. — Ничего, я к такому привыкла. Лайонел постоянно смотрит куда-то вдаль.
— Как он? — спросила Ингрид, радуясь, что Эмили отвлекла ее от мыслей о Мэтте. Краешком глаза она заметила, что детектив нетерпеливо барабанит пальцами по своему кейсу.
— Нормально, — ответила она. — Пожалуй, муж стал более рассеянным, чем обычно, но, возможно, из-за того, что он начал новый цикл картин и целиком ими поглощен. Хотя, знаешь, полотна эти… внушают мне ужас. Везде тропы, ведущие в никуда, пустынные холмы и серебристые ворота на вершине. Лайонел давно уже не выставлялся в Нью-Йорке, и его галерист прямо сгорает от нетерпения.
— Приятно слышать. Передай мужу от нас привет, пожалуйста. — Ингрид вручила Эмили очередную стопку романов.
После воскрешения Лайонела из мертвых Совет вообще себя не проявил. Никаких посланий оракула и других признаков того, что их магические действия заметили. А ведь они постоянно находятся под прицелом. Неизвестность беспокоила ее. Но, с другой стороны, в ней вспыхнула надежда. Вдруг, думала Ингрид, мы зря так тщательно соблюдали правила? Что, если Совету стало безразлично, нарушают ли Бошаны наложенные на них ограничения? Возможно, им следовало вернуться к практической магии много лет назад.
В библиотеке оставалось еще несколько постоянных посетителей. Они бродили между стеллажами и выбирали книги на долгие выходные, то и дело советуясь с Ингрид. У нее не было и свободной минуты, но и сейчас она не забывала о потенциальном уничтожении их здания. Посмотрите, захотелось ей крикнуть в лицо самоуверенному мэру, люди с удовольствием пользуются библиотекой! И она ничуть не отстает от жизни! Впрочем, она не ждала благополучного исхода. Множились слухи, что архив планируется перевезти на какой-то склад и оборудовать при нем крошечный офис. Перспектива неутешительная и шаткая. Нынешний владелец склада, получивший его в наследство, мог себе это позволить. Ну, а если он передумает? Будущее же самой библиотеки было весьма туманным.
Наконец толпа у стойки поредела, и перед Ингрид вновь оказался Мэтт Ноубл, терпеливо сидевший на скамейке. Оба молчали, что постепенно начало сводить Ингрид с ума.
— Дай-ка я посмотрю, отчего она так задержалась, — сказала она Мэтту, приведя поверхность стойки в идеальный порядок, и быстро прошла в кабинет, где обнаружила Кэтлин. Та сидела за столом и с недовольным видом изучала собственное отражение в зеркальце.
— Ты ведь знаешь, что Мэтт здесь больше часа! — упрекнула ее Ингрид.
— Да. Я вечно опаздываю! — Кэтлин вздохнула, защелкивая пудреницу. — Он, конечно, ничего не говорит, но мне и самой очень неприятно заставлять его ждать. Он никогда не опаздывает. Приходит минута в минуту, я уже себя стыжусь. Я думаю, пунктуальность у него в крови. У него ведь и отец был капитаном полиции. И дед. Семейная традиция — правда, мило? — Ингрид показалось, что только теперь эта девица начинает разговаривать как взрослый человек. Хотя, к сожалению, она оказалась ужасной болтушкой. Казалось, Кэтлин невозможно заставить заткнуться. Сотрудники библиотеки отныне были отлично осведомлены о том, какую еду предпочитает «дорогой Мэттью» (он предпочитал закусочную у шоссе), знали о его политических взглядах (кстати, детектив, как и Ингрид, не голосовал за нынешнего мэра) и о бывших подружках (весьма немногочисленных). Ингрид почувствовала, что ей с каждым разом все труднее удерживаться от желания заколдовать Кэтлин. И нужно-то лишь тринадцать черных свечей да пентаграмму. Эта дурочка вообще не поняла бы, почему она так глупо хихикает без остановки.
Кроме того, Ингрид предпочла бы не знать слишком многого о Мэттью Ноубле. Благодаря болтливости Кэтлин перед ней возник портрет простого, честного и трудолюбивого парня, который заслуживал уважения и восхищения. Ингрид оставалось лишь молча им любоваться.
— Как я тебе, Хадсон? Хорошо выгляжу? — спросила Кэтлин, вертясь перед Рафферти в новом платье из белого льна, красиво оттенявшем слегка загорелую кожу девушки.
Тот дугой изогнул бровь:
— Если учесть, что именно я помог тебе его выбрать… По-моему, ты — просто великолепна.
— Выглядишь потрясающе, — подхватила Табита, с завистью поглядывая на Кэтлин. Ее беременность была пока не слишком заметна, если не считать легкой припухлости лица и приступов утренней тошноты. — Куда вы с ним направитесь?
— Слушать оперу. Представление будет прямо на берегу! Только я не помню, какая сегодня постановка.
— Вагнер. «Кольцо Нибелунгов», — ледяным тоном подсказала Ингрид. Вообще-то она и сама собиралась туда сходить. Каждый год к празднику городской оркестр всегда исполнял одно и то же — сокращенную инструментальную версию этой оперы с салютом в финале. Собственно, послушать Вагнера собиралось все семейство, но Фрейя в последнюю минуту отказалась. А Джоанна заявила, что летом у нее вообще нет настроения воспринимать «Sturm und Drang».
[12]
Так что Ингрид отказалась от своей задумки, поскольку ей совершенно не хотелось провести вечер в одиночестве.
