– А дружок-то твой не пошел.
– Топай мимо. – Ирка не церемонилась и выражений особо не подбирала.
– А чего, ты, типа, свободна теперь?
– Типа, тебе сказали – отвали! – Ирка говорила, не поворачивая головы. Понимает – хорошо, нет – его проблемы.
– А чего, типа, мешаю идти?
– Мешаешь!
– А чего мешаю-то? Вон сколько места!
Кривой щедро повел рукой. Они двигались вдоль реки. Вокруг – кочковатый заливной луг, поросший кустиками давно не кошенной травы, зарослями крапивы, остролиста и бурьянистым чертополохом. Отряд разбрелся по просторам родины, шел, спотыкаясь.
Зайцева резко повернулась, отчего Юрка чуть не сбил ее с ног.
– Вот и иди в свои места, – прошептала она в лицо Кривого. – Да смотри, не падай.
На последнем слове Ирка стала наклоняться вперед, словно хотела Юрку поцеловать. Кривой, сколько мог, отклонялся, потом решил отойти, зацепился за кочку и упал. Задетый Постников повалился следом.
Ирка снова громко фыркнула и потопала прочь. Анька, идя рядом с ней, сияла, как маков цвет.
– Ну, что у вас опять? – возникла из небытия своего рассказа о героическом космонавте Алена.
– Отвали! – пихнул первого подвернувшегося под руку Кривой. Этим первым оказался Валька.
– Сам отвали! – буркнул для острастки Пося, и в который раз решил держаться от Кривого подальше.
Юрка глянул на своих гвардейцев. Ребята смотрели кто куда. Для бодрости духа он ухмыльнулся и побежал догонять Ирку.
– Слушай! Да отлипни ты уже от меня! – рассердилась Зайцева.
Кривой как будто в стену врезался. Взмахнул руками и снова упал на землю. Томочка встревоженно заохала. Сердобольная Кузя склонилась над павшим.
– Что у вас здесь опять? – несколько утомленно спросила Алена.
– У Кривоноса падучесть повышенная, – бросила на ходу Ирка.
– Юрка, кончай спектакли разыгрывать! После поиграем.
Юрка дернулся, открыл глаза, сел.
– С головой чего-то… – пробормотал он неожиданно.
– Начинается! – рассердилась Алена. – Вставай! С головой у него что-то! Спать надо по ночам, а не страшилки рассказывать.
Юрка встал, но теперь плелся в хвосте сильно растянувшейся колонны. Его гвардейцы убежали вперед – Кривонос потерял для них привлекательность как сильный вожак.
– Видала, как я его! – с гордостью дернула бровью Зайцева.
– Чего это он распадался? – с сочувствием спросила Аня.
– Королев, ты видел? – повернулась к Лешке Ирка. – Будешь не слушаться, тоже… падать начнешь.
Лешка неуверенно кивнул, как будто соглашаясь. Улыбка на лице Ани застыла.
– Да ладно тебе, – толкнула подругу Ирка. – Пошутить уже нельзя. Он же сам тебе сказал, что больше не любит. Чего ты напрягаешься?
Аня мотнула головой – то ли «да», то ли «нет».
– Он может передумать, – прошептала Моторова.
– Мы тебе другого найдем, – доверительно сообщила Зайцева. – Забирай себе Кабанова.
Аня вздохнула. Улыбки больше не было, взгляд не скользил по горизонту, глаза следили теперь за ногами. Левая, правая, левая, правая, левая… Какая бессмысленная штука – жизнь. Никчемная и бестолковая.
Они шли бесконечными полями. Слева струилась река, далеко на горизонте справа тянулась темная полоска леса. Ясное небо с легкими облаками.
Они позавтракали под ивами, низко свисающими по-над рекой.
– Мать моя! – волновалась Вера Павловна по телефону. – Где твои-то?
– Мне Карина сказала, что их всех после завтрака разобрали, – подготовленно врала Алена. – За Кабановым родители приехали. Королев с Моторовой номер репетируют для субботнего концерта. А Постников в библиотеке помогает. Они к вам в тихий час подойдут. – И не дожидаясь возражений врача, дала отбой.
Физрук топал далеко впереди – ему не было дела до внутрилагерных разборок. Матвей подбросил на плечах рюкзак, удобней распределяя вес. Всем происходящим он был доволен. Остальные хранили вид заговорщиков. Тройка пацанов далеко в стороне гнала перед собой мяч, пасуя и яростно возмущаясь, когда он улетал в крапиву или бурьян. Бегуны то и дело вскрикивали, спотыкаясь на буграх.
– Вот ведь беда какая, – вертелась рядом с Аленой Томочка. – Королев Моторову разлюбил, а Зайцева – Кабанова. К Ирке теперь Юрка пристает, а она его ругает и обещает несчастья наслать. Он уже четвертый раз на ровном месте наворачивается.
– Тома! Что ты такое говоришь! – устало отмахнулась от нее Алена. – При чем тут это?
– Ты ничего не видишь, – заявила с другой стороны Кузя.
– Чего я не вижу? – И в подтверждение своих слов Алена обвела взглядом растянувшийся отряд. Машинально пересчитала. Двадцать пять человек, полный комплект, а вернее, не совсем полный, без одного. – Все я вижу. Не выдумывай.
– Ничего ты не видишь! – поддержала подругу Томочка. – Моторова что-то задумала.
– Может, хватит уже? – остановилась Алена.
Томочка поджала губки.
– Злая ты, – тихо произнесла она. – От этого и все беды.
На мгновение, всего на одну секунду, Алене показалось, что Томочка ей кого-то напоминает. Но не своим круглым личиком и каштановыми волосами. Взгляд, полный осуждения, возмущенные ямочки на щечках, треугольный подбородочек…
– Уверен, это инопланетяне! – Мимо пружинящей походкой опытного походника прошагал Матвей со стайкой пацанов. – Гагарин был слишком знаменит, собирался второй раз в космос. Наверняка, когда совершал свой последний полет, увидел что-то такое, что инопланетянам не понравилось.
– Они его сбили?
– Ввзяли к себе!
– Кого же тогда похоронили?
– Он летал со вторым пилотом. Но в день эксперимента с ними отправился еще один помощник. После падения тела было трудно опознать, вот и решили, что помощник – это Гагарин. Хотя на самом деле Гагарин жив. Летает где-нибудь на далекой орбите.
– Как же могли ошибиться, если было официальное опознание!
– А что там опознавать! – горячился Матвей. – Ты представь только – самолет, эта тяжеленная махина, разбивается о землю. От человека ничего не осталось! Говорят, собирали по частям – обрывки одежды, часы с руки, фотографии, бумажник.
– Бред какой-то, – проворчала Зайцева.
– Да вы просто Гагарина не знаете! Смелый был человек, отчаянный. Если ему предложили такой полет, разве бы он отказался?
К Алене подлетела запыхавшаяся Миленькая.
– А мальчишки дерутся, – сообщила Томочка.
– А мальчишки убить друг друга обещают, – поддакнула вынырнувшая из-под локтя подруги Кузя.
