— Так кто тебя тогда нанял? — спросил я, следя за ее работой.
— Никогда его раньше не видела, — отозвалась Мария, не отводя взгляда от стаканчика. — Хочешь — верь, хочешь — нет, но на нем была шляпа, темные очки, а еще — борода.
Темные очки. В памяти мелькнула фигура того читателя, который подходил ко мне во время процедуры раздачи автографов. Вот только была ли у него борода? Этого я никак не мог вспомнить. Фактически, мне запомнились лишь темные очки и странноватая улыбка. Но в одном я был уверен на все сто процентов: никакой шляпы на нем не было.
— Может, борода была фальшивой?
— Почем мне знать? Деньги, по крайней мере, были самые настоящие.
— И что же ты должна была сделать?
— Да, и говорил он как-то странно, зловеще, что ли.
— Пытался изменить голос?
— Думаю, да, — после секундной паузы согласилась Мария.
— И что он сказал?
— Он показал мне фотографию этой свиньи, то есть Гуве́рнера, и велел ждать его перед отелем. Я должна была заставить его пойти со мной в сто второй номер. И все. Самые легкие деньги, которые мне когда-либо обламывались. — Она презрительно фыркнула. — Если не считать того, что этот парень был — как бы это сказать? — слишком уж… настойчив, что ли. Числа я прекрасно запоминаю, но он заставил меня повторить по меньшей мере десяток раз — сто второй, сто второй, сто второй, — псих какой-то, больной ублюдок…
Окончив приготовления, Мария наполнила шприц героином и протянула его мне.
— Может, ты лучше сама все сделаешь? — неуверенно предложил я.
— Нет, не пойдет, — возразила девушка. — У меня все вены исколоты, так что придется ширяться в шею. Самой мне с этим никак не справиться. — Она склонила голову на плечо, обнажив участок тощей шеи со вздутой веной, больше всего напоминавшей грубую складку на поверхности белой скатерти. Пара отметин от иголок свидетельствовали о том, что и сюда она колется уже не впервые.
Я с трудом сглотнул — во рту у меня мгновенно пересохло от волнения — и взял шприц.
— Ты уверена? Может, все же сама? — на всякий случай еще раз переспросил я.
Мария кивнула:
— Абсолютно уверена.
Взяв ее за шею, я начал выбирать место для укола.
— И что было дальше? — спросил я.
— Ну вот, значит. Через некоторое время этот Гуве́рнер действительно вышел из отеля. Увидел меня — и прямо расцвел. Сказал, потный боров, что именно я-то ему и нужна. Ему так не терпелось, что он даже не удивился, когда я сказала, что у меня здесь номер, в который можно подняться и выяснить, насколько я ему нужна.
Зафиксировав ее шею одной рукой, другой я ввел шприц под кожу, стараясь попасть в вену, которая предательски ускользала. Мария нервно поежилась:
— Ну давай же, мастер.
Наконец игла попала в вену, и Мария блаженно улыбнулась.
— Ну же, Лулу, и что случилось в номере?
— Так вот, я и говорю, он, значит… Слушай, ты опять меня этой Лулу обозвал! — возмутилась она.
— Ладно, прости. Давай дальше.
— Гуве́рнеру так не терпелось, что он забрал у меня ключ и сам открыл дверь. В номере было темно, горел только ночник над кроватью. Он втащил меня внутрь и велел запереть дверь, что я и сделала. Ей-богу, я чуть не обделалась от страха! Все время думала: где же, черт подери, этот парень? Я-то ведь надеялась, что просто приведу к нему Гуве́рнера и уйду. Не хватало еще трахаться с этой мерзкой свиньей!
Впрыснув содержимое шприца в вену, я вытащил наконец иглу из шеи Марии, которая отозвалась на это удовлетворенным вздохом. На месте укола выступила капелька крови, которую я тут же стер большим пальцем.
— Рассказывай.
— Вот. Когда Гуве́рнер проходил мимо двери туалета, он в конце концов вышел, ну этот парень то есть. Выглядел он точно так же, как во время нашей первой с ним встречи: куртка, шляпа, темные очки и все прочее. У него в руках был пистолет. — Мария насмешливо фыркнула. — Видел бы ты этого свинтуса. Как он был огорошен! Я даже подумала, что все это того стоило. Он стал заикаться, потеть, рожа вся побагровела! Даже голос и тот изменился — стал как-то тоньше и мягче. Потом этот парень все тем же неприятным голосом велел Гуве́рнеру сесть на кровать. Тот весь затрясся и подчинился — видать, в штаны надул от страха. А руки-то… руки все время держал перед собой, как будто от пули хотел ими заслониться. — Мария снова хохотнула. — Потом он со мной расплатился — не сводя глаз с Гуве́рнера, сунул руку в карман, достал конверт и дал мне. Толстый такой конверт. Он сказал, что здесь все, как мы и договаривались, плюс немного сверху, чтобы я помалкивала. — Мария смущенно посмотрела на меня. — Но ведь жить-то на что-то надо?
Она блаженно улыбнулась. Заметив, что ее взгляд поплыл, я повысил голос:
— Ну а дальше что?
— Потом я ушла, как он мне велел, — ответила девушка.
— И что — всё?! — В моем взволнованном голосе зазвучали визгливые нотки, которые усугубляла теснота салона автомобиля.
Мария покачала головой и снова улыбнулась.
— М-м-м-м… — тихонько промычала она с загадочной миной на лице.
Я схватил ее за плечи:
— Говори же, черт возьми!
Веки ее почти совсем закрылись.
Я слегка встряхнул ее:
— Эй, Мария! Ты что, можешь еще что-то сказать об этом парне?
Она широко распахнула глаза.
— Если хочешь, можешь звать меня Лулу, — сказала она, и взгляд ее опять поплыл.
— Ну же, хоть что-нибудь!
Я встряхнул ее чуть сильнее. Глаза Марии раскрылись, и в них появилось обиженное выражение.
— Ты видела что-то еще?
— Там был…
— Что?!
— Там был ключ, — заплетающимся языком пробормотала она. — Когда он доставал из кармана конверт… он уронил карту-ключ… номер восемьдесят семь…
— Из того же отеля?
Мария сперва кивнула, затем отрицательно покачала головой.
— Нет, не «Мариеборг», — сказала она. — «БункИнн».
— Точно отель «БункИнн», ты уверена?
Она несколько раз медленно кивнула, и с каждым кивком глаза ее закрывались все больше и больше. Наконец она замерла, уронив голову на грудь. Я в очередной раз потряс девушку, однако она никак не реагировала. На губах ее замерла легкая улыбка, а сама она растеклась по сиденью так, будто стремилась полностью слиться с ним.
Я отодвинулся от Марии и задумчиво посмотрел на нее. Что теперь? Высадить ее или все же подождать? Услышанное позволяло мне двигаться дальше, но, может, ей известно еще что-нибудь? Да и можно ли вообще полагаться на ее память?
