Коган рассмеялся:
— Ну так, может, у тебя тоже харизма есть, только ты об этом еще не знаешь.
— Надеюсь, — ответила Кристен. — Она мне понадобится, потому что машины у меня теперь точно не будет.
6
Роковой порыв
31 марта 2007 года, 16.57
Девушка висела на кожаном ремне, спиной касаясь кафеля. Пасторини поразило, как близко были ноги от пола душевой кабинки. Сантиметров пять, не больше. Девушка залезла туда в сандалиях на высоченной платформе, а потом просто сбросила их. Одна сандалия валялась в углу, другая лежала прямо под телом. Оранжевые хипповые сандалии в цветочек.
Пасторини поначалу ничего этого не видел. Он смотрел на пальцы, почти достававшие до поддона, и единственной его мыслью было: «Может, еще не поздно спасти?» Он кинулся вперед и попытался отцепить петлю ремня от кронштейна. Росту в Пасторини метр семьдесят, так что дотянуться и приподнять девушку достаточно высоко никак не получалось. Пришлось подключиться патрульному, он повыше.
Девушку перетащили в комнату, положили на пол и начали делать искусственное дыхание. Минут десять старались завести сердце, хоть Пасторини и понял сразу же, как только коснулся ее губ, что все напрасно. Она была еще теплая, но умерла минут пятнадцать назад, не меньше. Родители кричали: «Господи, нет, нет, ну пожалуйста!» Наконец стало ясно, что тут уже ничего не поделаешь. Все будто замерло. Пасторини, стоя на коленях рядом с девушкой, поднял голову и посмотрел на Билла Кройтера. Тот прижимал к груди жену, тщетно надеясь защитить ее от невообразимого кошмара. Что тут скажешь?
Пасторини дал им попрощаться, и патрульные отвели их вниз. Он поднял тело девушки, уложил на кровать и накрыл одеялом, которое нашел в шкафу. Теперь он сожалел, что сдвинул труп с места, сказал он Мэддену. Но смотреть, как она вот так просто валяется на полу, он тоже не мог. Раз уж все равно с крюка снял, можно и на кровать переложить, чего уж там.
— Не в чем его винить, — говорит судмедэксперт Грег Лайонс. — Я сам бы так же поступил.
Судмедэксперт стоит у кровати и натягивает резиновые перчатки. За его спиной монотонно щелкает вспышкой фотограф-криминалист Винсент Ли.
— Здорово его проняло, — говорит Мэдден, успевший натянуть перчатки. — Он уже десять минут пустую банку колы сосет.
— Все лучше, чем полную бутылку вискаря.
— Тоже правда.
Длинные светлые волосы Лайонс собирает в хвост, бородка аккуратно подстрижена, очки круглые и очень дорогие. В жизни не догадаешься, что он судмедэксперт. Больше всего Грег Лайонс похож на художника. Он отстегивает от кармана фонарик на прищепке и приступает к изучению тела. Лицо девушки совсем серое, губы посинели. Глаза закрыты, а рот слегка приоткрыт. Мэддену от этого не по себе. Лайонс — в прошлом врач «скорой помощи» — начинает осмотр с шеи. Классическая странгуляционная борозда, прямо над гортанью. Света от окна в комнате немного, но Мэддену все равно хорошо видно этот след. И все же Лайонс внимательно ведет фонариком вдоль линии, вглядываясь в каждый сантиметр. Прикасается к подбородку, закрывает девушке рот. Убирает руку — и рот немедленно открывается снова.
— Уже коченеть начинает, — говорит Лайонс. — Ты давно тут?
— Минут двадцать, двадцать пять, не больше.
— А Бернс где? — Это Лайонс о напарнике Мэддена. Напарник на выходные уехал на озеро Тахо.
— Он в Скво, на лыжах катается, — отвечает Мэдден.
— Не знал, что он лыжник. Он же холод терпеть не может!
— Это девушка его затащила. Но он согласен на такие подвиги только весной, когда на улице уже градусов десять тепла и под ногами каша.
Лайонс кивает, приподнимает веки девушки и по очереди светит в каждый зрачок фонариком. Так и есть, рядом с радужкой красные сгустки, явный признак странгуляции. Лайонс осматривает щеки, носовые проходы, рот в поисках таких же кровоизлияний. Откидывает одеяло и внимательно изучает тело, вернее, те его части, которые не закрыты одеждой.
Потом обводит лучом пятно в районе бицепса на правой руке — это синяк.
— Кто-то ее хватал. Гематома свежая. — Он освещает фонариком кисть. — Никаких признаков того, что она сама нанесла себе повреждения. Руки чистые.
Мэдден кивает:
— Давай заканчивай, и я их пакетами оберну.
Он натягивает на руки девушки пакеты, чтобы сохранить в неприкосновенности любые следы, если они там есть. Если была борьба, это часто можно определить по рукам жертвы. Может, даже пару волосков найти. Хотя вряд ли — руки у Кристен чистые, ногти ухоженные, разве что светлый лак немного облез. Когда тело привезут в лабораторию, судмедэксперт возьмет пробы из-под ногтей, потом острижет их и сложит в отдельный пакетик.
Лайонс переворачивает девушку на бок, осматривает шею и руки сзади, особенно внимательно вглядываясь в то место, где остался синяк, охватывающий руку практически по кругу. Это единственное свидетельство борьбы. Это, да еще синяки на правой пятке.
— Она могла лягнуть стену в душе, — говорит Лайонс, вытаскивая из кармана ректальный термометр, чтобы измерить температуру тела и попытаться определить время смерти. Он стаскивает с девушки голубые тренировочные штаны.
Мэдден останавливает его:
— Погоди, давай сначала убедимся, что следов насилия нет. Время смерти мы и так примерно знаем.
Лайонс кивает.
— А они могут быть?
— Да не, это я так, перестраховываюсь. Смущает меня кое-что.
Мэдден задумчиво поворачивается к окну и смотрит на улицу. К дому подъехала еще одна полицейская машина. На тротуаре собираются зеваки. Пасторини старается их отогнать, чтобы не расстраивать родителей, а главное, чтобы следы не затоптали. И у него это даже получается. Народ отступает. Пасторини велел патрульным воздержаться от переговоров по радио. Необходимый минимум экспертов он сам вызвал по мобильному. Если бы тут произошло убийство, Пасторини пригнал бы четырех специалистов по особо тяжким, да еще тех, кто обычно занимается наркотиками и организованной преступностью, но умеет работать и с убийствами. Может, даже начальник отдела по борьбе с наркотиками приехал бы за компанию. Но здесь совсем другое дело. Им нужно по возможности избежать огласки, так что чем меньше людей шатается вокруг дома, тем лучше. Еще повезло, что Старые Дубы — закрытый поселок. Чужих сюда не пускают.
— Ну что, кто там приехал? Есть начальство? — спрашивает Лайонс, не отрываясь от записей в блокноте.
— Нету. «Скорая» будет минут через пятнадцать.
Винсент Ли выходит из ванной. Росту он совсем небольшого, метр шестьдесят, пострижен под ноль, в левом ухе сережка с бриллиантом. Они с Мэдденом ходили в одну школу, только в разное время. «На краю леса» она называется. А они ее звали «На краю света». Это в семидесятые. Ли сейчас около тридцати, значит, он учился там лет на двадцать пять позже Мэддена.
