– Это Бен Андерс.
Да, я был готов услыхать знакомое имя. Но не это.
– Доктор Хантер? Вы слышите? – спросил Маккензи.
– Бен Андерс? – ошеломленно повторил я.
– Рано утром, в день исчезновения Дженни Хаммонд, его машину видели возле ее дома.
– И это все?
– Нет, не все! – раздраженно отреагировал он. – В машине мы обнаружили инструменты для установки ловушек.
Проволоку, кусачки, колышки. Словом, отнюдь не те вещи, что лесник обычно возит с собой.
Я все еще не мог до конца переварить эту новость, хотя мозг начал работать в форсированном режиме.
– А кто заметил его машину возле дома Дженни?
– Этого я вам сказать не могу.
– Арест по чьей-то наводке, да? Не иначе анонимный звонок.
– Почему вы так решили? – насторожился он.
– Да потому что знаю, кто звонил, – ответил я, неожиданно прозрев. – Карл Бреннер. Помните, я говорил, что Бен подозревает его в браконьерстве? А несколько дней назад они повздорили и подрались. Бреннеру здорово досталось.
– Это еще ничего не значит, – заупрямился Маккензи.
– Это значит, что вам следует порасспросить Бреннера о том, какие еще сведения у него имеются. Не могу поверить, что Бен здесь хоть как-то замешан.
– Почему нет? Оттого что он ваш друг? – Маккензи явно начинал злиться.
– Нет. Я полагаю, его подставили.
– Вот как? А вам не приходило в голову, что мы об этом уже думали? Кстати, опережая ваш вопрос: у Бреннера надежное алиби, чего не скажешь про вашего друга Андерса. Вы не знали, что он когда-то был приятелем Салли Палмер?
От такой новости я лишился дара речи.
– Да-да, они встречались несколько лет назад, – продолжал Маккензи. – Как раз перед вашим приездом в Манхэм.
– Не знал... – ошеломленно выдохнул я.
– Должно быть, он просто запамятовал об этом рассказать. И бьюсь об заклад, он также забыл упомянуть, что лет пятнадцать назад его арестовали за попытку изнасилования.
И опять я не нашелся что ответить.
– Мы уже взяли его на заметку, еще до звонка. Хотите верьте, хотите – нет, но мы не самые законченные идиоты, – безжалостно продолжал Маккензи. – А теперь, с вашего позволения, я вернусь к работе. По утрам масса дел, знаете ли.
В телефоне раздался щелчок: нас разъединили. Я тоже положил трубку и крепко задумался. В обычной ситуации я мог бы поклясться, что Бен не виновен и что анонимный звонок – дело рук Бреннера, человека достаточно подлого, чтобы попытаться отомстить Бену любым способом, не заботясь о последствиях.
Все же слова Маккензи не давали мне покоя. Я и понятия не имел, что у Бена с Салли Палмер что-то было, не говоря уже про историю с изнасилованием. Хотя, конечно, с какой стати он бы об этом рассказывал? У него были причины держать язык за зубами. Впрочем, прямо сейчас волновал иной вопрос: насколько хорошо я его знаю? Мир полон людей, упорно держащихся мнения, что знакомый им человек никак не может быть убийцей. Впервые в жизни мне пришло в голову, что я рискую оказаться одним из их числа.
Однако куда больше меня тревожило, что полиция без толку тратит время на совершенно непричастное к похищению лицо. Стоило этой мысли появиться, как тут же пришло решение. Схватив ключи от машины, я выбежал из дому. Если Бреннер просто наврал, чтобы поквитаться с Беном, то ему следует внятно объяснить, чем эта ложь может обернуться для Дженни. Мне нужно знать правду при любом раскладе и, если понадобится, заставить Бреннера выложить все начистоту. Ну а если нет...
О том, что тогда произойдет, даже не хотелось думать.
Солнце уже начинало припекать, когда я въехал в поселок. Такое впечатление, что полиции и репортеров стало еще больше. Журналисты, фотографы и звукотехники собрались небольшими группками, раздраженные отказами местных жителей давать интервью. Мучила мысль, что они здесь только из-за несчастья с Дженни. Подъезжая к церкви, я заметил Скарсдейла. Повинуясь безотчетному порыву, я затормозил и вышел из машины. Пастор разговаривал с Томом Мейсоном. Точнее, давал садовнику какие-то указания, наставительно покачивая костлявым пальцем. Завидев меня, священник замолчал и состроил недовольную гримасу.
– Доктор Хантер, – холодно произнес пастор вместо обычного приветствия.
– Я к вам с просьбой, – ответил я, беря быка за рога.
Скарсдейлу не удалось полностью погасить искорку удовлетворения.
– С просьбой? Какая, право, неожиданность, что я вам зачем-то понадобился.
Ладно, пусть потешится. На кону стоит гораздо большее, чем моя гордость или его тщеславие.
Не спрашивая зачем, он с преувеличенным вниманием посмотрел на часы.
– Как бы то ни было, вам придется подождать. Мне вскоре выходить в эфир с радиоинтервью, и я жду телефонного звонка.
В любой другой момент меня бы задел такой тон, но сейчас я едва обратил на него внимание.
– Дело очень важное.
– Тогда тем более вам лучше обождать, не так ли? – Он склонил голову, заслышав треньканье телефона из приоткрытой церковной двери. – Прошу прощения.
Мне захотелось схватить его за пыльные лацканы и хорошенько потрясти. Вместо этого я стиснул зубы, проводив засуетившегося пастора взглядом. А может, плюнуть и уйти? Но нет, его присутствие необходимо, если мне придется взывать к остаткам совести Бреннера. После инцидента минувшей ночью, когда я чуть было не задавил Карла, вряд ли он станет меня слушать, если я приду один.
Тут в сознание начал проникать какой-то лязгающий звук. Я обернулся и увидел, как Том Мейсон, отойдя в сторонку, аккуратно подстригает траву вокруг клумбы, делая вид, что не слышит нашего с пастором разговора. В голову пришла запоздалая мысль, что я даже не поздоровался с ним.
– Доброе утро, Том, – сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал непринужденно. Затем, пошарив вокруг глазами в поисках его деда, я спросил: – А где Джордж?
– Еще в постели.
Надо же, а я и не знал, что он болен. Вот до какой степени я забросил свою врачебную практику.
– Опять спина?
Том кивнул.
– Ничего, отлежится пару дней, и все пройдет.
Я почувствовал угрызения совести. Старик Джордж с внуком – пациенты Генри, однако обходы на дому вменены в обязанность мне. К тому же пожилой садовник до такой степени отождествлялся с Манхэмом, что я просто обязан был заметить его отсутствие. Скольких уже людей я подвел за последнее время? Причем это еще не конец: сегодняшним утром Генри опять придется вести прием без меня.
Однако страх за судьбу Дженни перевесил все прочие доводы. Потребность что-то сделать – хоть что-нибудь! – начала закипать в душе на фоне напыщенного голоса Скарсдейла, доносящегося из церкви. От нетерпения кружилась голова. Свет казался слишком ярким, воздух до одури насыщен запахами... Что-то подсознательное не давало мне покоя, но что именно, я так и не понял, потому что услышал, как Скарсдейл повесил трубку. Секунду спустя он вышел из церковного офиса такой довольный, хоть плюнь.
