— Полезное сочетание.
Лицо Страчана странным образом исказилось.
— У него есть свои странности. Скоро сами познакомитесь. Грейс позвонила ему сообщить, что вы проснулись, и он предложил заглянуть посмотреть, все ли в порядке. А, и еще ваши коллеги нашли утром машину Эллен, вытащили на дорогу. Ни царапинки. Что случилось? Свернули, чтоб не сбить овечку?
— Не овечку. Золотистого ретривера.
— Оскара? О Боже, вы шутите? Я взял его с собой, но он заплутал. Мне искренне жаль.
— Не беспокойтесь. Хорошо, что не сбил. — Любопытство постепенно взяло верх над моей нетерпеливостью. — Послушайте, не подумайте, что я не благодарен, но… что вы там делали?
Страчан улыбнулся, слегка пристыженно.
— Временами я там разбиваю лагерь. Грейс считает меня ненормальным. Просто в детстве, в Южной Африке, отец брал меня с собой на сафари. Здесь, на горе, такое же ощущение пространства и изоляции. Я не религиозный человек, но есть в этом нечто… одухотворяющее.
Не ожидал я такого от Страчана.
— Но там же, наверно, одиноко. И холодно.
— Я укутываюсь, а одиночество — одна из составляющих той атмосферы. К тому же в брохе хорошо думать.
— В брохе?
— В каменной лачуге. Это старая сторожевая башня. Представляете, две тысячи лет назад там сидели люди. А я словно продолжаю традицию. Погребальные пирамиды еще древней. Там хоронили лордов и предводителей кланов, а теперь остались только груды камней. Выстраивается перспектива, не находите? — Он неожиданно смутился. — Ладно, хватит о моих темных секретах. Вот, это тоже вам.
Страчан протянул мне газету, вчерашний номер «Льюис газетт», сложенный на второй странице. Заголовок статьи Мэгги Кэссиди гласил: «Загадка огненной смерти на Руне». Там писалось об обнаружении сгоревшего тела — мало фактов, много измышлений. Как и надо было полагать, Мэгги упомянула самовозгорание, а про меня написала — «авторитетный ученый в области судебной медицины, доктор Дэвид Хантер».
Могло быть хуже. По крайней мере нет фотографий.
— Привезли утренним паромом, — добавил Страчан. — Я подумал, вам захочется взглянуть.
— Спасибо. — Статья пробудила чувство неотложности. — Мне неловко просить после стольких хлопот, но вы не подбросите меня в деревню?
— Конечно. Все в порядке?
— Да. Просто пора возвращаться.
Страчан кивнул, не понимая спешки.
— Я подожду вас внизу. Можете принять душ.
Дождавшись, пока он уйдет, я схватил телефон. Номер Уоллеса был вбит в мой мобильник. Попробовал связаться по наземной линии. Давай же, возьми трубку.
На сей раз долго ждать не пришлось.
— Слушаю вас, доктор Хантер, — произнес он тоном человека, у которого полно важных дел.
Я не стал ходить вокруг да около.
— Ее убили.
Уоллес замолчал, обрабатывая информацию, затем выругался.
— Вы уверены?
— Жертву ударили по затылку с такой силой, что череп треснул, но не проломился. В пламени он взорвался именно в том месте, поэтому я так поздно догадался.
— Она не могла удариться головой при падении? Запаниковала, наверно, когда загорелась.
— Да, но такая травма убила бы ее на месте или оставила без сознания. Она бы больше не шевелилась, и тело лежало бы на спине, а не лицом вниз.
Уоллес вздохнул:
— Вы не можете ошибаться?
Я не сразу ответил, сдерживая гнев:
— Вас интересовало мое мнение, я его высказал. Женщину убили, а затем подожгли тело. Это не несчастный случай.
Повисло молчание. Я едва ли не слышал, как он думает, взвешивает необходимость перекинуть силы с крушения поезда.
— Ладно, — по-деловому произнес Уоллес. — Я пришлю подкрепление и следственную команду завтра же утром.
Я посмотрел на окно: начинало смеркаться.
— А раньше нельзя?
— Никак. Сначала надо приехать в Сторноуэй, затем добраться до Руны. На это нужно время. Придется подождать до завтра.
Мне это не понравилось, но делать нечего. После того как Уоллес повесил трубку, я набрал номер Дженни и сразу попал на голосовую почту. Оставил сообщение с извинениями и обещанием позвонить позже, заверил, что со мной все в порядке. Прозвучало как-то неубедительно и ничтожно. Я бы многое отдал, чтобы увидеть ее, но это было невозможно.
Только положив трубку, я понял, что машинально позвонил сначала Уоллесу и только потом Дженни. Думая о своих приоритетах, я откинул одеяло и начал собираться.
Душ пришелся кстати: горячая вода успокоила боль в плече и смыла грязь и вонь предыдущей ночи. Повязка была полужесткой, с застежкой-липучкой и пенопластом, так что снять ее не составило труда. Однако одеваться одной рукой оказалось сложнее, чем я думал. Я едва мог пошевелить левой рукой, и когда наконец надел толстый свитер, чувствовал себя словно после изматывающей тренировки в спортзале.
Направился в холл. Большой дом капитально отремонтировали. На белых стенах новая штукатурка, пол покрыт циновкой из кокосовых волокон вместо ковра.
На верху лестницы большое венецианское окно выходило на песчаную заводь, окруженную утесами. Ступени вели вниз к яхте, пришвартованной в конце деревянного причала. Даже в заводи мачта неистово раскачивалась при каждом ударе волны. В тускневшем свете я разглядел двух человек на причале. Один из них махал руками и был, судя по черному плащу, Страчаном. Другой — скорей всего Брюс, медбрат, ставший учителем.
Внизу у входа на полу лежал огромный турецкий ковер. На черной стене висела картина, написанная маслом, абстракционизм: фиолетово-голубые завихрения, пронизанные черными полосами, вызвали одновременно восторг и тревогу. Я случайно заметил, что в нижнем углу стоит имя Грейс Страчан.
Из комнаты в дальнем конце доносилась испанская гитара. Я зашел и очутился в яркой, просторной кухне, благоухающей специями. С потолка свисали медные кастрюли, а остальные кипели на черной плите.
Рядом стояла Грейс, шустро нарезая овощи. Она улыбнулась мне через плечо:
— Вижу, вам удалось одеться.
— С трудом.
Она убрала со лба локон темных волос. Даже в простом черном фартуке Грейс выглядела поразительно привлекательной. Эффект только возрастал от ощущения, что она этого не осознает.
— Майкл сейчас подойдет. Повел Брюса в заводь показать свой новый проект. Брюс вправил вам вчера руку? — почему-то спросила она.
— Да, ваш муж сказал мне. Отличная работа.
— Он просто золото. Вызвался навестить вас сразу после занятий в школе. Хотите пить или есть? Вы, должно быть, сильно проголодались.
