А чего ты хотел? Что она будет сидеть и ждать твоего звонка?
Огорчившись, я отдал Дункану рацию. Он рассеянно забрал ее, погруженный в мысли. Молчаливый парень. Задумчивый. Чуть не проехал мимо магазина.
Констебль явно ушел в себя — видимо, представлял еще одну ночь в фургоне.
— Не жди, дальше я пешком. Свежий воздух пойдет мне на пользу.
— Доктор Хантер, — окликнул он меня, не успел я закрыть дверь.
— Да? — повернулся я, борясь с ветром.
Очевидно, он хотел что-то сказать, но передумал.
— Ничего. Не важно.
— Ты уверен?
— Да так. — Он смущенно улыбнулся. — Мне пора возвращаться на смену сержанту Фрейзеру. Он убьет меня, если опоздаю.
Ладно, поделится, когда созреет.
Я помахал Дункану вслед, но он вряд ли заметил. В магазине горел свет, на двери висела табличка «открыто». Мое появление огласил звон колокольчиков. Внутри все громоздилось в тесноте, как только что найденный клад: консервы, продовольственные и скобяные товары. Запах напомнил мне о детстве: опьяняющий аромат сыра, свечей и спичек. За истертым деревянным прилавком согнулась женщина, распаковывая коробку с супами.
— Секундочку, — сказала она, выпрямляясь. То была Карен Тейт. Я совсем забыл: Броуди говорил, что она держит магазин.
Без искусственного румянца от алкоголя она выглядела совсем измученной. На опухшем лице остался лишь призрак былой красоты. Когда она меня узнала, недовольная улыбка тотчас сошла с него.
— У вас есть замки?
Карен кивнула на полку у задней стены, где беспорядочно лежала фурнитура.
— Спасибо, — сказал я и не услышал ответа.
Чувствуя спиной ее враждебный взгляд, я принялся копаться в коробках с винтами, шурупами и гвоздями. Вскоре нашел тяжелый висячий замок и катушку с цепью.
— Метр, пожалуйста.
— Резак там же.
Я не был уверен, что смогу перерезать цепь одной рукой, но не собирался доставлять ей удовольствие просьбой о помощи. Откопав на другой полке болторезный станок и старую деревянную линейку, я отмерил метр цепи и откусил ее, надавив коленом. Положив все на место, перенес товар на прилавок.
— И еще возьму вот это, — сказал я, выбрав большую плитку шоколада.
Карен медленно пробила чек и заглянула мне в бумажник, когда я доставал купюру.
— У меня нет сдачи.
Касса была открыта, и там имелось достаточно монет и мелких купюр. Карен смотрела на меня вызывающе.
Я убрал бумажник, порылся в кармане, отсчитал деньги и хлопнул ими о прилавок. Мне причиталась сдача, но спорить не стоило. Забрав покупку, я направился к двери.
— Думаете, плитка шоколада вам поможет?
— Что? — спросил я, не веря своим ушам.
Однако она только уставилась на меня с кислым видом. Я вышел, едва подавив желание хлопнуть дверью.
Кипя, я подумал, не вернуться ли сразу в больницу. Однако Броуди советовал мне сначала поесть. Он прав, и вряд ли туда кто сунется, пока старый следователь стоит на карауле.
Прогулка до отеля пошла мне на пользу. Несмотря на ветер, дождя не было, и воздух был прохладно-свежим. Пока я дошел до нужной улочки, гнев начал утихать. В окнах отеля обнадеживающе горел свет, и, ступив внутрь, я обрадовался запаху свежего хлеба и горящего торфа. Стоячие часы волшебно тикали, пока я искал Эллен. В баре ее не было, зато из кухни доносились голоса.
Эллен и какого-то мужчины.
Я постучал в дверь, и голоса стихли.
— Минутку! — выкрикнула она.
Вскоре открыла дверь, и меня встретил душистый аромат теплого хлеба.
— Извините, доставала буханки из печи.
Она была одна. Видимо, гость удалился через заднюю дверь. Эллен тотчас развернулась и принялась доставать хлеб из форм, но я успел заметить, что она плакала.
— Все в порядке? — спросил я.
— Да, — ответила она, стоя спиной.
Замявшись, я достал шоколад.
— Вот принес Анне. Надеюсь, вы не запрещаете ей сладкое?
Эллен улыбнулась, шмыгнув носом.
— Нет. Очень мило с вашей стороны.
— Послушайте, вы…
— Я в порядке. Правда. — Она еще раз улыбнулась, уже увереннее.
Я удалился. Мы слишком мало знакомы, чтобы я лез в ее жизнь. Оставалось только догадываться, кто приходил к Эллен и почему она это скрывает. И почему плакала.
14
После горячего душа и смены белья я почувствовал себя лучше. Я уже перепачкал все, что упаковал в дорогу на Грампианские горы, и подумал, что время спросить Эллен про прачечную. Плечо по-прежнему болело, хотя душ помог, и две таблетки ибупрофена начали действовать, когда я спускался вниз поужинать.
Снаружи бара остановился: не хотелось входить. Я ощущал себя чужим и раньше, а теперь в полной мере осознал масштаб своей изолированности. Пусть я знаю, что убийца женщины на острове и не исключено, что мы даже знакомы, этот факт не делал меня ближе. Я всего лишь приехал выполнить свою работу. А теперь кто-то проникает в клуб и следит за мной, а я понятия не имею, кто и почему.
Странным образом мы переступили черту.
Не превращайся в параноика. И помни, что сказал Броуди: пока не прибудет подкрепление, лучшая защита — скрывать информацию.
Я открыл дверь в бар. Из-за непогоды число посетителей поредело. С облегчением я заметил отсутствие Гутри и Карен Тейт. Пришел только один из доминошников. Он одиноко сидел за тем же столом, и перед ним лежала коробка с костяшками.
Кинросс молчаливо уткнулся в свою пивную кружку, а его сын, сгорбившись, сидел рядом за барной стойкой. Фрейзер в одиночестве уминал гору сосисок и тушеных овощей. Очевидно, он не терял времени, когда Дункан приехал сменить его в фургоне. Рядом с тарелкой стоял и стакан виски, давая понять, что сержант не на службе. Судя по румянцу на щеках, стакан не первый.
— Боже, умираю от голода, — сказал он, загнав в рот полную вилку картошки, когда я присел за его стол. На усах были крошки. — Ем первый раз за день. Не шутка торчать в том фургоне в такую погоду.
Пребывание там юного констебля его, конечно, мало беспокоит.
— Дункан сказал вам, что у нас были незваные гости? — спросил я вполголоса.
— Да. — Он отмахнулся вилкой. — Скорей всего непоседливые дети.
— Броуди считает иначе.
— Не стоит обращать внимание на его слова, — фыркнул Фрейзер, и во рту мелькнула полупережеванная сосиска. — Дункан доложил, вы установили, что жертва была проституткой из Сторноуэя, так?
Я оглянулся проверить, не расслышал ли кто.
