Броуди ответил раньше меня:
— Не стоит верить слухам.
— Так, значит, это неправда?
Броуди смотрел на него с каменным выражением лица. Страчан напряженно улыбнулся:
— Я так и думал. Что ж, тогда спокойной ночи. Рад, что вы уцелели, Дэвид.
— Из вашего дома не видно деревни. Любопытно, как вы узнали о пожаре?
Страчан держал себя в руках, хотя на лице проступил гнев.
— В небе были отблески. А я плохо сплю.
Мы уставились друг другу в глаза, и ни один не дрогнул. Затем, кивнув мне на прощание, Страчан ушел в темноту.
Броуди отвез меня обратно в отель. Поскольку его дом был у залива, он рванул к клубу, когда увидел огонь из окна спальни.
— Я тоже мало сплю, — сказал он мне с перекошенной улыбкой.
Пока мы ехали по черным улицам, от измождения я потерял чувство реальности. Хотелось запрокинуть голову и закрыть глаза. Наступила реакция организма, и я наконец почувствовал порезы и ожоги. Запах дыма и гари забил носоглотку. Я опустил окошко, но после одного порыва ветра поднял его обратно.
— Так как, думаете, загорелся клуб? — спросил Броуди спустя некоторое время.
— Полагаю, Страчан прав. — Горло сипело. — Сбой в электропитании мог вызвать короткое замыкание или скачок напряжения.
— Значит, это просто совпадение, что клуб загорелся через несколько часов после того, как у нас были непрошеные гости? И после того, как Фрейзер проболтался о расследовании по делу об убийстве?
Я был слишком разбит, чтобы четко мыслить.
— Не знаю.
Броуди не стал развивать тему.
— Все улики сгорели?
Действительно, уничтожены останки Дженис Дональдсон, мой кейс и оборудование. Фотоаппарат, ноутбук с записями и папками, диктофон — все забрал огонь.
Думая об этом, я рылся в карманах.
— Не совсем, — сказал я и достал флэшку. — Я делаю дубликат жесткого диска. Старая привычка. По крайней мере у нас есть фотоотчет.
— Лучше, чем ничего, — вздохнул Броуди.
— И еще кое-что. Я знаю имя жертвы.
Я рассказал ему о дефекте на зубе, который совпал со снимком Дженис Дональдсон, пропавшей проститутки из Сторноуэя. Броуди довольно ударил кулаком по рулю.
— Отлично сработано, — улыбнулся он, и энтузиазм на долю секунды поборол его природную сдержанность.
— Итак, у нас остались фотографии черепа. Хотелось бы получить подтверждение судебных экспертов. Если повезет, под руинами коттеджа можно откопать достаточно тканей, чтобы произвести анализ ДНК.
— Мне достаточно слышать, что вы установили личность жертвы, — сказал Броуди. Такая уверенность мне льстила. Оставалось надеяться, что Уоллеса так же легко убедить.
Мы уже подъезжали к отелю. Судя по свету в коридоре, Эллен еще не легла. Ее разбудила неожиданно наступившая тишина, когда замолкло привычное сердцебиение отеля, состоявшее из шума от центрального отопления и холодильников. Теперь равномерный гул успокаивающе вещал, что запасной генератор делает свое дело.
При виде меня Эллен ужаснулась:
— О Боже! Что с вами?
— Не самая спокойная выдалась ночь, — признался я и кивнул на лампочку, которая горела тусклее обычного, но все же продолжала гореть. — Приятно видеть свет.
— Ага. Если не транжирить, то горючего для генератора хватит на три-четыре дня. Если повезет, к тому времени дадут электричество. Дай Бог, — сухо добавила она.
Броуди пошел будить Фрейзера, а Эллен отвела меня на кухню и помогла снять куртку, которая пропахла дымом и сильно обгорела. Эллен поморщилась:
— Жаль, ваша куртка непромокаемая, а не огнеупорная.
Взглянув на тефлоновую почерневшую ткань капюшона, я почувствовал жжение собственной кожи, но не сильное.
— Жаловаться грех, — сказал я.
Через несколько минут вернулся Броуди с сонным Фрейзером, который на ходу застегивал пуговицы. Изо рта разило виски.
— Ему это не понравится, — прокомментировал он мою просьбу позвонить Уоллесу.
Это точно. Однако гнев начальника поубавился, когда я сообщил, что выяснил личность жертвы. Хотел спросить, когда ждать подкрепления, но связь была ужасной. Голос появлялся и исчезал на фоне треска.
— Ну… факти… втра, — услышал я.
— Современная техника, — фыркнул Броуди, когда я повесил трубку. — Старые аналоговые рации заменили цифровыми, но они до сих пор пользуются сигналом мобильной сети. Любой сбой — и у нас проблемы.
Фрейзер запротестовал, когда ему предложили пойти осмотреть клуб. В этом не было смысла, пока не стихнет огонь. Выслушав краткий отчет о произошедшем, он извинился и пошел спать. Эллен тактично вышла, когда я звонил Уоллесу, а теперь вернулась и принялась выпроваживать Броуди.
— Вам надо поспать. Вы выглядите не лучше Дэвида, — бранила она.
И была права. Бывший полицейский осунулся. Он выдавил из себя слабую улыбку.
— Не знаю, кому из нас следует больше обижаться. Наверное, мне. Длинный был день.
— Завтра будет не короче, — сказал я.
— Да, — вздохнул он, однако я не сомневался, что Броуди снова окажется в гуще событий.
Когда он ушел, Эллен наполнила ванну горячей водой и принесла антисептик с ватным тампоном.
— Приведем вас в порядок?
— Не утруждайтесь. Я могу справиться сам.
— Конечно, можете, но кто вам позволит? — Она начала счищать грязь с царапин и ссадин на лице. — Не беспокойтесь. До приезда Брюса Камерона я была тут за медсестру.
Снаружи завывал ветер, а между нами повисло неловкое молчание. Я недоумевал: что молодая красивая женщина, мать-одиночка, делает в такой глухомани? Здесь непросто сводить концы с концами, влача жалкое существование. Броуди упомянул, что она познакомилась с отцом Анны не на острове; значит, уезжала когда-то. И вернулась. Нравилось ли ей уединение Руны, или Эллен нашла здесь пристанище, чтобы зализывать старые раны?
Я вспомнил гостя, который был на кухне и оставил ее в слезах. На острове нет достойных неженатых мужчин, поэтому при такой секретности напрашивались очевидные выводы.
Что вообще я знаю? Будь у меня мозги, сидел бы сейчас дома с Дженни. Хорошо бы с ней сейчас поговорить. Зря я не воспользовался рацией Фрейзера. Интересно, что она делает, беспокоится ли обо мне? Возможно. Не надо было соглашаться сюда ехать. Какого черта я торчу на мрачном острове за сотни миль от цивилизации? Чуть не сдох здесь дважды, чуть не сгорел заживо. Вместо того, чтобы обустраивать собственную жизнь.
Это и есть моя жизнь — вдруг осознал я с полной ясностью. Это то, чем я занимаюсь. То, кто я есть. И если Дженни видит в этом проблему, долго мы не протянем.
