— Со временем, но я не уверена, будет ли от этого прок. Скорее всего Йорк для ее покупки воспользовался кредиткой одной из своих жертв. А если и нет, то вряд ли нам это поможет сейчас его найти. Он слишком умен для этого.
— А регистрационные номера?
— Мы над этим работаем. На некоторых кадрах номерные знаки видны, но они слишком грязные, чтобы разглядеть. Возможно, замазаны специально, но бока машины тоже грязные. Похоже, он ехал перед этим по проселочной дороге.
Я вспомнил слова Джоша Талбота, когда он определил вид стрекозы найденной в гробу нимфы. «Ну, тогда могу предположить, что тело лежало возле пруда или озера. Скорее всего прямо у кромки воды… Их не просто так зовут коромыслом болотным».
— По крайней мере мы теперь знаем, что искать, — продолжила Джейкобсен, убирая снимки в папку. — И даже без номерных знаков можем распространить описание «скорой». Это хотя бы сузит круг поиска за неимением лучшего.
Но недостаточно. У Йорка было полно времени, чтобы доехать туда, куда он направлялся. Даже если он не покинул границы штата, в Теннесси имелись сотни квадратных миль гор и лесов, где он мог затеряться.
Вместе с Сэм.
Я посмотрел на Джейкобсен и понял, что она думает о том же. Ни один из нас ничего не сказал вслух, но мы друг друга поняли. Слишком поздно. Хотя это было совершенно неуместно, я вдруг осознал, насколько близко друг к другу мы с ней стоим, и уловил сквозь легкий аромат духов запах ее тела после долгого дня. И внезапно возникшая неловкость сказала мне, что она тоже это осознала.
— Я, пожалуй, вернусь к Полу, — сказал я, отодвигаясь.
Она кивнула, но прежде, чем кто-нибудь из нас успел еще что-то сказать, дверь кухни распахнулась и вошел Гарднер. Одного взгляда на него мне хватило, чтобы понять, что что-то произошло.
— Где доктор Эвери? — спросил он у Джейкобсен, словно меня тут и не было.
— В гостиной.
Не проронив больше ни слова, Гарднер развернулся и вышел. Джейкобсен двинулась за ним, тщательно убрав с лица все эмоции. Я пошел следом. Мне вдруг показалось, что воздух стал ледяным.
После моего ухода Пол словно не двигался с места. Он по-прежнему сгорбившись сидел на стуле, на низком столике перед ним стояла нетронутая чашка давно остывшего кофе. При виде Гарднера он напрягся как в ожидании физического удара.
— Вы ее нашли?
Гарднер покачал головой:
— Пока нет. Но мы получили рапорт о дорожной аварии с участием «скорой помощи» на Триста двадцать первом шоссе, в нескольких милях к востоку от Таунсенда. — Мне было знакомо это название. Небольшой красивый городок у подножия гор. Гарднер чуть помедлил. — Это еще не подтверждено, но мы считаем, что это был Йорк.
— Авария? Что за авария?
— Столкновение. Водитель встречной машины говорит, что «скорая» на слишком большой скорости вошла в поворот и зацепила ему бок. Обе машины пошли юзом, и «скорая» влепилась в дерево.
— О Господи!
— Она поехала дальше, но, по словам водителя, переднее крыло и как минимум одна из фар разбились. И судя по звуку, он полагает, что могут быть и повреждения двигателя.
— Номер он запомнил? — спросил я.
— Нет, но битую «скорую» обнаружить куда проще. И теперь мы хотя бы знаем, в какую сторону Йорк направился.
Пол взлетел со стула.
— Значит, теперь вы можете перекрыть дороги?
Гарднер помялся.
— Все не так просто.
— Какого черта, почему? Ради Бога, чего сложного в том, чтобы найти битую «скорую», если вы знаете, в какую чертову сторону она направляется?!
— Потому что авария произошла пять часов назад.
После этих слов наступила тишина.
— Водитель не сразу сообщил об аварии, — продолжил Гарднер. — Он думал, что это настоящая «скорая», и боялся неприятностей. И только когда жена убедила его попытаться получить компенсацию, он позвонил в полицию.
Пол уставился на него.
— Пять часов?
И плюхнулся на стул, словно ноги перестали его держать.
— Это все равно важная зацепка, — сказал Гарднер, но Пол не слушал.
— Он исчез, да? — Голос Пола звучал тускло и безжизненно. — Он может быть где угодно. А Сэм может быть уже мертва.
Никто ему не возразил. Он так пристально смотрел на Гарднера, что даже закаленный агент БРТ вздрогнул.
— Обещайте мне, что возьмете его. Не дайте этому ублюдку уйти безнаказанным. Обещайте мне хоть это.
Гарднер казался загнанным в угол.
— Я сделаю все возможное.
Но я заметил, что он при этом не смотрит Полу в глаза.
21
«Скорую» они нашли на следующее утро. Я большую часть ночи провел в кресле, периодически впадая в дремоту. Ночь казалась бесконечной. Просыпаясь, я каждый раз смотрел на часы и обнаруживал, что прошло лишь несколько минут. Когда, взглянув в окно, я увидел нарождающуюся золотую зарю, мне показалось, что остановившееся время снова пошло.
Поглядев на соседнее кресло, я увидел, что Пол не спит. Он сидел, будто за всю ночь так ни разу и не шелохнулся. Я с трудом встал.
— Хочешь кофе?
Он покачал головой. Поведя шеей и плечами, я пошел на кухню. Кофе всю ночь стоял на подогреве, заполнив помещение спертым горелым запахом. Я вылил его в раковину и сделал свежий. Погасив свет, я подошел к окну. Снаружи предрассветный сумрак начал рассеиваться. За домами, стоящими напротив, я различил озеро. Над его темными водами клубилась дымка. Это была бы мирная утренняя картинка, если бы возле дома не стояла патрульная машина. Яркая вспышка реальности в тихом рассветном утре.
Стоя у кухонного окна, я медленно потягивал кофе. Запела какая-то птичка. К ее одинокому голоску вскоре присоединились другие, и зазвучал птичий хор. Я вспомнил мрачное предсказание Джейкобсен: «Если он уже ее не убил, то она будет мертва к концу ночи». И тут, словно по сигналу, первые солнечные лучи коснулись озерной глади.
Утро обещало быть чудесным.
Около восьми начали подъезжать первые команды телевизионщиков и журналистов. Имя Сэм прессе не сообщали, но они должны были неизбежно пронюхать, это был лишь вопрос времени. Полицейские из патрульной машины блокировали проход на территорию, но вся дорога в мгновение ока оказалась забита репортерами и машинами.
Пол едва ли их заметил. При свете дня выглядел он ужасно, лицо стало серое и осунувшееся. Он все глубже уходил в себя и казался совершенно измученным. Оживлялся он, только когда звонил телефон. Пол всякий раз хватал трубку с напряженным ожиданием, но мгновение спустя опять сникал, когда выяснялось, что звонит очередной знакомый или настойчивый журналист. Коротко ответив, он клал трубку и прятался назад в свою раковину. Я искренне ему сочувствовал, отлично зная, каково ему сейчас.
