Но, только отведя взгляд от стола, я понял, что целая стена тут была покрыта фотографиями.
Йорк сделал монтаж из фотографий своих жертв. Черно-белые изображения искаженных лиц, в точности такие же, какие я видел у него дома. Их было слишком много, чтобы охватить взглядом сразу. Мужчины и женщины всех возрастов и рас, прикрепленные к стене как в какой-то жуткой галерее. Некоторые фотографии уже начали коробиться и желтеть от старости. Бумажники, кошельки и ювелирные изделия лежали под ними на полке небрежной кучей, сметенные в сторону столь же небрежно, как и жизни их владельцев.
Я неожиданно почувствовал какую-то вибрацию, что-то липкое коснулось моего лица. Я отпрянул, едва не опрокинув стул, прежде чем понял, что это всего лишь липкая лента от мух. Коромысло болотное тоже в нее влетела, еще живая, но беспомощно трепещущаяся, бесполезные метания лишь еще сильней приклеивали стрекозу. Я увидел, что ленты висят по всей кухне, усыпанные мертвыми мухами и насекомыми. Йорк не считал нужным их снимать, а просто вешал новые, пока почти не осталось свободного места.
Пол прошел туда, где возле печи лежал нож с длинным лезвием. Взяв нож, он молча передал мне деревяшку, которую принес с улицы. Она была склизкой и гнилой, но я ее взял.
Из кухни вело две двери. Пол попытался открыть одну, но ее заклинило в проеме. Тогда он саданул плечом, и она с треском распахнулась. Потеряв равновесие, он ввалился внутрь и налетел на свисающее с потолка бледное тело.
— Господи!
Он отшатнулся. Но это была всего лишь свиная туша, выпотрошенная и подвешенная за ногу на крюке. Маленькая комнатка размером со шкаф оказалась старой морозильной камерой, но затхлый запах и жужжащие мухи наводили на мысль, что морозила она не очень хорошо. На полках валялись куски мяса, а на заляпанном кровью блюде, как жертвоприношение, лежала свиная голова.
Свиные зубы и свиная кровь. Йорк не любил, чтобы добро пропадало.
Пол, тяжело дыша, некоторое время смотрел на все это, а потом направился к последней двери. Эта спокойно открылась, и я затаил дыхание, когда увидел, что она выходит на маленькую лестницу, ведущую вниз.
А потом увидел сбоку кресло-каталку.
Оно было старое и изношенное, и в полумраке я разглядел на сиденье мокрые пятна. Вспомнив слова Джейкобсен о пятнах крови в «скорой», я поглядел на Пола, надеясь, что он ничего не заметил.
Но он заметил.
И помчался вниз через три ступеньки.
Я последовал за ним, остро ощущая, как трещит и качается под ногами расшатанная лестница. Внизу было темно и имелся узкий проход. Сквозь заколоченные окна и створчатые двери просачивались полоски света. Я понял, что это те самые двери, через которые мы пытались войти. Санаторий был построен на горном склоне, и мы теперь находились на нижнем цокольном этаже. Тут пахло разложением еще сильнее, даже сильнее, чем снаружи. Но коридор был пуст, не считая двери в конце.
Медная табличка гласила «Спа-кабинеты».
Пол уже направился к ней, когда тишину нарушил странный звук. Словно воздух вырвался из клапана. Тихий пронзительный вой, одновременно и нечеловеческий, и страдальческий. Звук оборвался так же резко, как начался, но никаких сомнений насчет его источника не возникало.
Он шел из спа.
— Сэм! — взревел Пол и ринулся к двери.
Я не смог бы его удержать, даже если бы хотел. Сжав деревяшку так крепко, что рука заболела, я влетел внутрь следом за ним. И успел лишь заметить, что это большое помещение с белыми кафельными стенами, как прямо передо мной из другой двери выскочила какая-то фигура.
У меня чуть сердце не разорвалось, пока я не сообразил, что это мое собственное отражение.
На противоположной стене висело большое зеркало, заляпанное и чешуйчатое от старости. Перед ним стоял ряд питьевых фонтанчиков, краны были пыльными и сухими. Сквозь ряд мутных, затянутых паутиной окон пробивался тусклый свет, освещая треснувшие кафельные плитки от пола до потолка. Надписи «Процедурный кабинет», «Сауна», «Турецкая баня» указывали на ряд темных закутков, куда можно было попасть из той комнаты, в которой мы находились. Но мы едва обратили на них внимание.
Йорк и здесь тоже сваливал трупы своих жертв.
В темном углу возле темного сводчатого прохода в полу находился бассейн размером примерно шесть квадратных футов. Йорк превратил его в жуткий погребальный колодец. Тела заполняли его почти до краев. Насколько я мог разглядеть со своего места, они были на разных стадиях разложения, но ни одно не разложилось так сильно, как тела снаружи.
Вонь стояла невыносимая.
Зрелище отвлекло Пола, но лишь на мгновение. Он быстро прошел к комнатам с табличками «Процедурный кабинет» и рывком открыл ближайшую дверь. За дверью оказалось небольшое помещение, по всей видимости, некогда бывшее массажным кабинетом. А теперь тут была темная комната Йорка. Нас приветствовал сильный запах химикатов. На столе проявочные ванночки и контейнеры с фотографическими реактивами, а на протянутой поперек комнаты веревке висели еще фотографии.
Протолкнувшись мимо меня, Пол ринулся к следующей комнате. Исходящая оттуда вонь, перекрывавшая даже запах реактивов в темной комнате, сообщила мне о том, что находится внутри. Мне совершенно не хотелось туда заглядывать, я вдруг испугался того, что мы можем там обнаружить. Пол, похоже, испытывал те же чувства. Он помедлил, лицо его помертвело.
А потом распахнул дверь.
На кафельном полу лежали очередные жертвы Йорка, сваленные друг на друга как дрова. Тела были полностью одетыми. Судя по всему, их просто сюда перетащили и бросили, будто Йорк потерял к ним всякий интерес и попросту сунул в первое попавшееся место.
Лежавшего на самом верху человека можно было принять за спящего. Отброшенная в сторону рука и копна светлых волос в тусклом свете из дверного проема выглядели трогательно уязвимыми.
Я услышал, как Пол издал нечто среднее между стоном и криком.
Мы нашли Сэм.
24
Из меня словно весь воздух выпустили. И хотя я твердил себе, что скорее всего Сэм уже мертва, что у Йорка нет никаких причин оставлять ее в живых, внутренне я все же не был готов полностью смириться с этим.
Я схватил Пола, когда он ринулся вперед:
— Не надо…
Я видел фотографии жертв Йорка. Полу не нужно было видеть Сэм такой. Он боролся со мной, но ноги у него подкосились. Пол неуверенно шагнул назад и сполз по стене.
— Сэм… О Господи…
Шевелись, велел я себе. Уведи его отсюда. Пол сидел на полу как сломанная кукла. Я попытался его поднять:
— Давай. Нам надо идти.
— Она была беременна. И хотела мальчика. О Господи, нет…
У меня в горле стоял ком. Но мы не могли оставаться тут, ведь где-то неподалеку прятался Йорк.
